Криминал на отдыхе

А может не надо?

Дазай лежал на диване и от скуки готов был убить голубя и станцевать с ним вальс. Но так как Куникида рядом, такие манёвры не пройдут, ведь скорее на месте голубя, окажется сам Осаму.

Ацуши сидел и писал последний отчёт. Акико сидела и думала кого бы взять в магазин. Рампо читал новый комикс в газете и жевал ириски по акции. Кенджи смотрел в окно и афигевал от городской рутины. Про Джуничиро я молчу, мне просто его жалко, Наоми уже все уши ему прожужжала про предстоящий "отдых". Фукудзава в своём кабинете сидел и планировал, что они будут делать на отдыхе.

В офисе были все, кроме Кёки. Ацуши заметил её вялое состояние ещё утром, когда только проснулся. Она сидела и молча завтракала, а потом вяло сказала:

- Я сегодня пойду позже чем ты, я должна кое-что сделать. - Кёка всегда шла на работу вместе с Ацуши, потому что он волновался за неё. Накаджима забеспокоился, но всё же оставил девочку и ушёл на работу один.

Сейчас Изуми сидела на полу в углу комнаты и старалась не издавать громких всхлипов. Горячие слёзы текли по её щекам и падали на пол, покрытый татами. Ей было страшно встречаться с кем-нибудь из мафии, пусть она держалась стойко рядом с Акутагавой на задании с Шибусавой, но она боялась. Боялась, что повториться всё, что он снова будет хватать её за волосы, что будет жестоко тренировать, она попросту не хотела видеть бывших мучителей.

Тут звучит звук поворота ключей в замке и тихий скрип двери. Кёке следовало смотреть за временем, ибо на работе она должна быть уже около часа. В комнату зашёл Куникида и посмотрел на плачущую девочку:

- И чего ты рыдаешь? - он сел рядом.

Кёка молчала, она вытерла слёзы и смотрела в пол, как нашкодивший котёнок. Куникида в свою очередь не стал настаивать и принёс салфетки из шкафа, поставил рядом с девочкой и сказал:

- Я жду тебя на улице, Фукудзава-сан хочет видеть тебя, - и Доппо вышел.

Изуми быстро привела себя в порядок и через пару минут она и четырёхглазый идеалист уже шли к зданию ВДА. На самом деле Куникида понимал намного больше, чем показывал. Он прекрасно понимал, почему Кёка плакала, почему не пришла на работу. Но разве ему судить того же Мори или Рюноске? Он не может ничего сделать, и это чувство его очень раздражает.
Вот Кёка стучится в кабинет и слышит уже уверенное: