Группа всадников скакала галопом, ветер дул им в лицо и развевал их одежды.
В столь поздний час ворота дворца были уже давно закрыты, но служащие Западной Ограды выполняли приказ Императора, поэтому никто не осмелился препятствовать им. Проверив их таблички, часовой немедленно открыл ворота. Он собирался задать пару вопросов Тан Фану, но командир группы заткнул ему рот, сообщив, что тот тут по приказу Командующего Вана. Услышав это, императорский гвардеец тотчас изменился в лице и, махнув рукой, пропустил их во Дворец.
Передвигаться по Дворцу верхом было запрещено – никто не смел нарушить этот закон. Лишь первые министры Кабинета и регенты в большинстве случаев имели право въезжать во дворец на небольших паланкинах. Даже высокопоставленные евнухи, вроде Ван Джи и Шан Мина, не были наделены такой привилегией. Посещая дворец, они должны были спешиться и идти пешком. Тан Фан и его спутники, естественно, не были исключением.
Сопровождавшие Тан Фана служащие Ограды очень спешили и поэтому шли быстро. Они были мастерами боевых искусств, и кинувшийся было за ними Тан Фан, вскоре запыхался и отстал. Командиру это не понравилось, и он дал знак двум служащим взять его под руки. Те быстро подхватили Тан Фана и, слегка приподняв, потащили вперед. Отличная идея! Тан Фану не пришлось прилагать абсолютно никаких усилий: зеленых плит на земле касались лишь носки его ног – будто он внезапно приобрел сверхспособность!
А он и не протестовал. Полностью расслабившись, Тан Фан лишь покорно пробормотал:
— Этому скромному... недостает физической силы. Я обременяю вас, господа... Приходится вас беспокоить!
В Запретном городе было темно и тихо, и все же издалека можно было увидеть, как в некоторых дворцах горит слабый свет. Изредка им навстречу попадались патрульные с фонарями в руках, да и самой группе пришлось зажечь пару факелов, чтобы осветить себе путь.
Император был самым богатым человеком в мире, но, если бы он захотел осветить весь Запретный город, это бы очень дорого ему обошлось и сильно ударило бы по казне. Тан Фан раньше никогда не видел ночной Дворец изнутри. Воспользовавшись тем, что ему не нужно смотреть себе под ноги, он разглядывал проплывающие мимо него сооружения огромного и величественного Запретного города. Однако они не вызывали в нем трепета или восхищения. Он думал о том, сколько обид и почестей, сколько любви и ненависти, горестей и радостей было скрыто покровом тьмы от посторонних глаз в бесчисленных покоях Дворца.
