В зале царил настоящий хаос.
Из пищалей стрелять непрерывно было нельзя. После каждого выстрела их нужно было перезаряжать, что занимало много времени. Чудище было проворным, и прицелиться в него было тяжело. Кроме того, необходимо было соблюдать бдительность, чтобы не лишиться жизни.
Суй Джоу лежал без сознания, так что командование перешло к Пан Ци.
Воспользовавшись тем, что чудище ослепло на один глаз, оставшиеся служащие Императорской Стражи встали плечом к плечу и с оружием в руках пытались достать его живот. Однако сделать это было не так-то просто, и многих разбросали по сторонам.
В центре зала находился гроб, который должен был стать местом упокоения хозяина этой гробницы, вельможи из Гун. Крышка его была настолько тяжелой, что даже обеими руками открыть ее было очень сложно. Руки Ли Мана были связаны за спиной, так что он толкал ее всем своим телом, однако та не двигалась с места.
Из-за воцарившегося хаоса все были заняты борьбой с чудовищем. Никому не было до него дела.
Гроб располагался в центре, так что мог бы стать легкой мишенью. Однако свеча на нем погасла, и освещение в зале обеспечивалось лишь разбросанными тут и там факелами, что позволяло разглядеть существо. То, в свою очередь, тоже было сконцентрировано на более освещенных участках.
Это облегчало Ли Ману задачу.
Двое мужчин, пришедших с Ли Маном, уже погибли.
Одного Ли Ман использовал как щит, а второго чудище лишило жизни, полоснув по груди.
Ли Ман явно не придал этому особого значения. Он изо всех сил торопливо толкал крышку гроба. К сожалению, все его тело было связано, да и оглядываться по сторонам приходилось, чтобы не попасть под удар чудовища. От всего этого беспокойства он ужасно вспотел.
На самом деле, сказать, что абсолютно никому не было до него дела, нельзя.
Кто-то внезапно схватил его за шиворот и швырнул на землю.
— Что ты творишь?!
В следующую секунду его с силой ударили по щеке. Половина его лица тотчас опухла и стала похожа на свиную голову, прямо как у Тан Фана после нанесенной Ли Маном пощечины.
Карма действительно настигла его.
Ли Ман был в ярости, однако, увидев лицо противника, заставил себя успокоиться и зашептал:
