Катарсис [Том Реддл]

Глава 35

Авалон через сомкнутые веки видела тусклое зеленое сияние, слабый свет Черного озера, который придавал всей комнате жуткий оттенок. Воздух был насквозь пропитан запахом пота, одеколона и огня. Она слегка подвинулась, но ее глаза резко распахнулись, когда она почувствовала, как рука, обвивающая ее, притянула ее ближе.

Кольцо на его пальце, зеленые простыни, кучка отброшенной одежды на полу...

Воспоминания предшествующей ночи затопили ее разум.

Вот блять.

Она быстро вскарабкалась на ноги, с тошнотой в желудке начиная судорожно обыскивать комнату на предмет своей одежды. Ее глаза метнулись на часы на стене: 4:35 утра.

Блять. Блять. Блять.

Тупая боль пронизывала все ее тело. Ее ноги, руки, шея, бедра... все ныло. Она мельком взглянула на себя в зеркало на его столе и резко вдохнула, когда увидела отражение, уставившееся на нее в ответ — темно-лиловые синяки усеивали каждый сантиметр ее чувствительной кожи.

Она заставила себя оторвать взгляд от зеркала, прежде чем пальцами ухватилась за свое нижнее белье и торопливо натянула его на ноги.

— Куда-то собралась?

Она подпрыгнула от его голоса, руки инстинктивно взметнулись, чтобы прикрыть открытую грудь. Ее голова, казалось, вот-вот взорвется, а щеки вспыхнули красным от скачущих нервов.

Она не могла посмотреть на него.

Она не могла встретиться с его заспанными глазами. Она не могла взглянуть на его идеально растрепанные черные волосы. Она не могла смотреть на него, когда он, вытягивая руки над собой, сонно сел на кровати, в то время как одеяла прикрывали нижнюю половину его тела.

Блять.

Со слабой улыбкой на губах он взглянул на то, как она прикрывала себя. Он усмехнулся: — Теперь мы стесняемся?

Он почувствовал, как ее взгляд наконец впился в него. Когда он поднял свои глаза, чтобы встретиться с ее глазами, он ожидал увидеть в ней отражение своего юмора — вместо этого его встретили в равной степени ужас и гнев. Он заметил в ее взгляде сожаление и мгновенно ощутил, как что-то в его сердце перевернулось. Юмор в его голосе быстро уступил место раздраженному недоумению: — Что ты делаешь, Хендрикс?