Принцип становления

Глава 90 Ночь до освобождения

Быстро я, окружаемая полицейскими и собственными мыслями, дошла до камеры. Беззвучно для меня повернулся ключ в замочной скважине, он больше не раздражал, не пугал, да и ничего вообще, казалось, не могло больше меня расстроить: я завтра должна была освободиться, уйти отсюда! Однако что-то царапало в груди: то, что я больше не увижусь с сокамерницами, к которым прикипела душа моя за последние девять лет!

Но вдруг дверь камеры, шумно распахнувшись, нарушила все мои мысли. Она рассыпала их, стёрла в пыль, а я больше не могла их собрать. Один из правоохранителей, стоявший сзади, сильным толчком заставил меня перешагнуть порог, очутиться в камере, тотчас же громким звуком меня проводила дверь, которая внезапно захлопнулась. Тут же, едва я вошла, меня встретили прицелы выжидающих взглядов Нади и Лейлы, ожидающих ответа. Каждая смотрела на меня, точно пыталась прочитать, что у меня на душе. Лейла оказалась первой, кто нарушил нить тишины, воцарившейся между нами:

- Ну, как всё прошло?

А я лишь стояла в ступоре, даже не шевелясь и забыв, как дышать – только смотрела на сокамерниц, не зная, что и как им рассказать.

- Ну, Раечка! – продолжала вопрошать Лейла. – Расскажи, пожалуйста!

Она подошла ко мне, щелкнула пальцами возле лба, однако я лишь вздрогнула от неожиданности, ведь всё остальное прекрасно слышала. Не могла я понять, что чувствовала – и радость, и грусть вдруг охватили меня после заседания. Однако я понимала, что в наш последний вечер вместе нельзя уходить в себя – это окончательно его испортило бы. Эта мысль сработала, как мотивация, как толчок, словно заставила очнуться:

- Через одну ночь я ухожу.

Вдруг, едва я сказала это, на меня подняла глаза Надя, которая до этого делано не обращала на меня внимания. Взгляд её с раздражённого, может даже слегка озлобленного, вдруг переменился. Стал каким-то грустным, жалостливым. Я увидела, как в глазах её блеснули слёзы. Они не выливались наружу, однако её боль можно было прочитать и по дрожащим губам, по словам, которые она вдруг произнесла:

- Тебя освободят? Уже завтра?

Я попыталась наигранно улыбнуться – чувство неминуемой разлуки со ставшими уже мне родными сокамерницами неприятно кололо где-то в груди – но у меня ничего не получилось: улыбка вдруг дрогнула, и пелена слёз обожгла глаза.