Свет лилий [18+]

42. Высокие горы и воды тысяч морей

За всю оставшуюся дорогу не произошло ничего интересного, кроме того, что по какой-то причине тронуло Вэнь Шэня до глубины... души?..

Когда кортеж выезжал из города, Гуй Фаньжэнь вышел из кареты и пересел на лошадь; в толпе, провожавшей Князя, его семью и его приближенный, виднелась маленькая ручка. Девочка пыталась податься вперёд, чтобы хоть что-то разглядеть, тянула все конечности через людей, но никак не могла протиснуться.

В один момент из её пальцев выскользнула деревянная игрушка в виде бабочки. Все проехали мимо, не обратив на это внимание, но Гуй Фаньжэнь остановился, спешился, поднял игрушку и протянул её наконец вынырнувшей из толпы девочке. Она обхватила бабочку двумя руками и уставилась на него с благодарной улыбкой.

«Как жаль, что он всего лишь звездочёт. Таким людям нужно влияние, их власть ни за что не испортит. Мне стоит поговорить об этом с Ли Шаньяо», – подумал Вэнь Шэнь и двинулся вперёд, отрывая заинтересованный взгляд от Гуй Фаньжэня.

Раз уж Ли Шаньяо прислушивается к нему – или, по крайней мере, даёт шанс быть услышанным – почему бы и не использовать все предоставленные возможности?

Наконец, кортеж добрался до места назначения.

Дворец Тысячи Морей мог бы пустовать годами, ибо Князья не так уж и часто приезжали сюда на заслуженный отдых, однако в саду царил строгий порядок, везде было чисто и аккуратно.

Дело было в том, что этот Дворец являлся домом для монахов, поклоняющихся богине Нюй-ве. Они поддерживали фэн-шуй, следили за состоянием Дворца и помогали приезжающим сюда лунам успокоить свою драконью сущность.

Как только кортеж остановился у ворот превосходного Дворца, десятки суетливых монахов высыпали во двор, чтобы помочь княжеской семье и их сопровождающим разгрузить вещи и найти свои покои.

Вэнь Шэнь давно не бывал в таких столпотворениях, поэтому от непривычности ощущения сотен людей вокруг ему стало некомфортно. Приходилось долго ждать, а сундуки и свёрнутые в ткани вещи всё не заканчивались; постепенно людей становилось всё меньше, однако суета не прекращалась: монахи сновали в разные стороны, стражники таскали багаж, а всем прибывшим хотелось поскорее отдохнуть.

Стоял такой гул, что казалось, словно это не дворец и не люди, а улей и пчёлы, бессмысленно гудящие целый день.