Мёртвая голова

Глава одиннадцатая. Тихоокеанская Роща

Маленький городок Тихоокеанская Роща принадлежал к числу пляжных и вольно раскинулся на побережье между Монтереем и Пеббл-Бич, где было больше людей и больше отдыхающих из-за возможностей местных принять гостей в свои дома и отели и заработать на туризме. Те, кто там жил, были настоящими калифорнийцами - уже не в первом поколении - и Маттео отчасти относился к их числу, потому что был зачат именно там, женщиной, которая жила в Тихоокеанской Роще с рождения, и мог тоже легко сказать про себя «настоящий калифорниец», хотя большую часть жизни провёл в Мексике, в городке Ларедо.

Но Калифорния отчасти всегда была точным отражением его натуры.

Калифорнийцы жили не так, как арканзасцы, нью-йоркцы или жители штатов Нью-Джерси, Юты, Орегона, Айдахо и абсолютно любого места, простёршегося на пёстрой и разнообразной карте американского континента. Эти люди, совершенно особенные по своим взглядам и привычкам, знали дикую силу муссонов и штормов. Они умели быть расслабленными, как океанский шёпот, и яростными, словно набегающая высокая волна. Они были загорелыми и избалованными жарким солнцем почти десять месяцев в году, но назвать их неженками, оторванными от реальности в своём тёпленьком раю, никто бы не решился.

Там, где они жили, люди пропадали едва не повсеместно, и так часто, что молочные пакеты, на которых печатали детские фото, попросту не запоминались. Серийные убийцы здесь были таким же часто встречающимся явлением, как тайфун поздней осенью. В порядке вещей было видеть в газетах, распространяемых по всему побережью, громкие заголовки о Родни Алкале, Артуре Аллене, Уильяме Брэдфорде, Майкле Хьюзе, Патрике Кирни и ещё двух или трёх десятках убийц, душегубов и истязателей. Старики любили поделиться друг с другом воспоминаниями о прошлом, и одним из их особо сладостных компонентов была обязательная фраза - «а помнишь моего кузена, Стивена? Он женился в тот год, когда арестовали Ночного Сталкера, и на свадьбе у них были те протухшие креветочные тарталетки? Господи Боже, я до сих пор помню, какая в том августе стояла страшная жара - душно было, как у чёрта в душегубке...».

Юг Калифорнии славился таким отношением к жизни, которого у себя на западе, в глубине континента и вдобавок в большом городе, Миранда не знавала. Это была всё равно что новая, неизвестная прежде земля. Теперь, когда чёрный «Бронко» скользил вдоль побережья, а в окна блестел лазоревый при такой ясной погоде океан, она прекратила размышлять о том, что будет дальше, и меланхолично смотрела сквозь толстое стекло на воду. Мыслей о бегстве не было: возможно, виной тому, что Маттео уколол её, когда ещё в пустыне они сели в тачку... Кто знает, даже если седатив уже выходил из организма, общая усталость навалилась с такой силой, что Миранда не могла и не хотела даже руки поднять. Сейчас, будучи пристёгнутой к креслу «Бронко», она была в плену у Маттео - в таком плену, из которого совсем никак не вырваться. Лениво перебирая в голове разные варианты - так, по привычке - она знала, что ни один не сработает, от возможности разыграть приступ, чтобы он остановил машину, до резкой атаки, пока он был за рулём. Нет, это не поможет. Маттео слишком крупный и сильный, чтобы застать его врасплох. И он слишком жестокий и бесчувственный, он не запаникует, если ей станет дурно. Лучше его не злить, особенно после всего, что случилось на автозаправке. Легонько ковыряя кожу на подушечке пальца той рукой, которая была дальше от Маттео и не попадала в поле его зрения, она рассуждала, что он не станет убивать или избивать её, когда они останутся наедине - так ведь? Он говорил, она ему нужна. Затем, ему будет гораздо легче транспортировать её к месту назначения, если она не будет привлекать чужого внимания. В его же интересах, чтобы она была физически в полном порядке.