От ненависти до любви ( Ч.1 )

Глава 2

Джейсон нажирался. По-другому он не мог это назвать, да и не хотел. Вот уже неделю, как он не мог прийти в себя. Алкоголь помогал, но совсем не долго. Митчелла больше не было. Не было ни дома, ни на работе, ни в его жизни. Хотелось думать, что он просто уехал, да, черт возьми, бросил его, как и пугал время от времени. Но тогда Джейсон знал бы, где он, и всегда мог вернуть. А смерть забрала его навсегда. Осознание в голове. Как он этого не укладывалось мог?! Как он посмел бросить его?! Как, вашу мать?! Джейсон открыл очередную бутылку. Он сделал это слишком неаккуратно, забрызгав лежащие перед ним бумаги. Однотомное досье на некого омегу, Кевина Спейси. С фотографии на него смотрел самый скучный юноша, которого он когда- либо видел. Его внешность можно было описать одной фразой — убогий. Круглое лицо, широко посаженные глаза, курносый нос и несимметричные губы, из которых выделялась припухлая верхняя губа. Таким лучше не рождаться. Джейсон смял фотографию и выкинул в урну. Он хотел мести. Этот ублюдок заплатит. Просто... Сука! Эта тварь посмела тронуть то, что принадлежит ему? Вмешалась в его жизнь и хочет просто отсидеться за решеткой. Джейсон этого не позволит. Все его кости, все его органы, все его даже мелкие частички он разберёт своими собственными руками. Сука! Телефонный звонок, пожалуй, раздался вовремя, прежде чем он успел распалиться. — Да. - Вы просили сообщать обо всех происшествиях в наблюдательной камере. У заключенного началась течка. Его хотят перевести в медицинский блок.. Джейсон оскалился. Вот течная блядь. В такой ситуации использует свое тело. — Не переводить без моего разрешения и таблетки не давать. — Но.. Джейсон нажал отбой и заказал машину. Течка у омег без альфы, без таблеток всегда проходит болезненно. Гормоны переполняют, они неадекватны, сами себе наносят увечья: разрывают промежность, иногда когтями травмируют кожу, из-за этого частые последствия инфекции и хреновые половые акты в последующем. Джейсон хотел именно этого для Кевина. Пускай вывернет себя наизнанку и сдохнет.

Кевин лежал на полу голый. Ему не давали таблеток, с ним не говорили. В камеру никто не заходил. Он выл и метался. Одежда вся вымокла и только причиняла Коже лишнюю боль. — Пожалуйст.. молил он в камеры наблюдения. Знал, что за ним смотрят. Но неужели им нравится видеть это? Насколько он осведомлен, без альфы течные омеги нисколько не сексуальны. Они похожи на сумасшедших, сами рвут себя на части, потому что внутри них словно огонь. И только альфа своей силой, своим и запахом мог унять боль и давлением превратить её в наслаждение. А таблетки полностью отключали любую чувствительность. Два раза в день по одной и будто не было этого состояния. Но Кевин ещё понимал, что ни того, ни другого у него не будет. Хотя они должны были предоставить лекарства. он уже орал, царапал кожу на бёдрах, чувствуя, как саднит и кровоточит, бился о прутья, как пойманная птица, с силой ударяя головой. Кевин почти не заметил, как в камере появился ещё кто-то. Он только ощутил сильный запах альфы. А ещё спиртного, сигарет и примеси каких-то лекарств. Но запах альфы, соленый, терпкий чувствовался сильнее. Кевин буквально впитывал его через поры и ощущал на языке. Он не мог различить лица альфы. Зрение в такие дни подводило, делая омег слепыми кроликами. Должно быть, природа так обезопасила себя, чтобы омега не вредничал и любой мог Оплодотворить его в этот период. Кевин смиренно принял колено-локтевую позицию, практически лёг на пол, и задрал зад кверху. Альфам ведь так нравится? Он почувствовал, как широкая ладонь легла ему на задницу. Кевин больше не осознавал себя. Боль выворачивала разум. Он подался ему, заскулил. Альфа больно Ухватился за его бока, шлёпнул со всей дури, так что помимо воли Кевин вскрикнул. Альфа лупил его по ягодицам, что-то говорил, а потом Кевин ощутил это. Огромный толстый член. В него втиснулась вначале головка, крупная и твёрдая. Омега прогнулся в пояснице, потянулся рукой, хотел отстраниться и немного растянуть себя, помочь войти, потому что кожу ануса сильно щипало. Но его рука была грубо прижата к полу, и головка болезненно прошла, заставив Кевина чуть ли не реветь. Хотя он был мокрый и тело в этот период поддавалось натиску куда проще, чем вне течки, не имея опыта, Кевин зажимался и дрожал. Альфа двигался резко, больно, не обращая внимания ни на что, Кевин попытался отключиться, получить то наслаждение, о котором говорят, но как только он начинал подмахивать, ему вновь доставался болезненный шлепок или укус в плечо. Это возвращало к реальности. Боль от течки притупилась, уступая неприятному, му чувству внутри тела. Ему не позволяли подняться. Вскоре всё са тело свело болезненным спазмом, и у него начали дрожать руки и ноги. Альфа долбился как сумасшедший, то замедлялся, лениво растягивая толчки, вытаскивая свой член и размазывая смазку по его заднице. Иногда он сжимал его волосы в кулак и натягивал их на себя, как поводья. Альфа ничего не говорил. Только пыхтел и стонал за спиной. Кевин каждый раз вздрагивал, когда чужие пальцы начинали гладить кожу на бёдрах, потому что следом шли удары, из-за которых она будто горела. Это было не наслаждение, а скорее мучение. Кевин сжимал зубы и прикусывал губы с одной мыслью: он заслужил. Его первый секс с альфой был настолько ужасный, насколько можно. Казалось, болит всё внутри и снаружи, а разбухший узел приносил только ещё больше неприятных ощущений. Кевин точно знал, что его порвали, резкий виток простреливающей боли разместился в пояснице, он застонал, на что альфа как будто озверел — старался двигаться вместе с узлом. -Больн... - выдохнул Кевин и это подействовало. Альфа остановился. Навалился всем своим весом, прижимая к земле и кусая за ухо. На теле Кевина не осталось ни одного места, которое было бы им не помечено, кроме одного: место метки. А потом всё началось сначала. Его насилуют, но до конца он так и не осознал Этого. Позже Кевин пришёл в себя уже в медкабинете. Он лежал на кушетке с чувством, что не может шевелить ногами. Доктор сказал, что так нужно, чтобы зашить его. Кевин почти не соображал и только кивнул. Перед глазами всё расплывалось, и вскоре он провалился в сон. Из медпункта его выпустили через полторы недели, которые он провел на ректальных свечах и вздрагиваниях при виде любого альфы. Заседание суда проводили без него, а ему лишь сообщили приговор — четыре с половиной года за непреднамеренное убийство и вождение в нетрезвом виде. Кевин тогда и сказать ничего не мог. Его затрясло, и он даже потерял сознание. Четыре с половиной года ему предстояло провести в тюрьме. Кевин пытался просить пересмотра дела, но ему отказали. Адвокат развел руками, сказал, что родственники умершего потребовали наказание по всей строгости. Кевин хотел поговорить с ними, пообещать, что возьмет на себя ответственность, что будет расплачиваться с ними всю жизнь. Но его прошения так и не дошли до нужных инстанций. Одно-единственное застолье стало для него полным разрушением всей жизни. После оглашения приговора, этим же вечером Кевина перевезли в окружную тюрьму для омег. Как только за ним закрыли ворота, в нос ударил резкий запах сигарет и что-то похожего на блевотину, его затошнило. Благо в камере сосед им нисколько не заинтересовался. И Кевин тут же начал «обниматься» с толчком. Сосед-омега в возрасте только смачно выругался, назвав его блядью и вонючей альфавской подстилкой, но больше ничего не делал. Кевина тошнило в течение последующей недели, отвращал любой запах, за что он получил кличку «неженка». Его не трогали, с ним не общались, хотя от Кевина не укрылось то, что другие такой не пользовались. Даже сосед, привилегией которого звали Мигель, вел себя так, словно его не существует. И Кевин всё же набрался смелости спросить его об этом. — Ты весь в метках, — Мигель сказал это так, будто это было какое-то достижение, — от тебя за версту несет альфой, очень сильным альфой. Он не пометил тебя вот тут, — Мигель указал себе ниже затылка, между шестым и седьмым позвонком, где к зависти, у того была одна-единственная метка. — Сразу понятно, что ты чья-то шлюха, а раз их так много, значит, альфа ещё и ебанутый, и никто не захочет связываться с таким, который может загрызть за свою подстилку. Кевина от этих слов передёрнуло. Он не чувствовал на себе запаха. Хотя, может, привык? А синяков, укусов и царапин действительно было много, и они очень медленно проходили. Но всё равно рано поймут, что за ним никто не или поздно все стоит и тогд... Кевин не хотел об этом думать. Поэтому вскоре он сосредоточился на своём состоянии. Мутило его каждое утро, а в промежности почти всегда было мокро. | чем-нибудь заразился? Точно, тот альфа не использовал презервативы, и Возможно, он это могло быть всё что угодно. Он удивился, насколько просто думал об этом. Кевин старался абстрагироваться, уверять себя, что тогда всё случилось не с ним, что он лишь наблюдал со стороны. Но все же страх заставил его обратиться К медработнику колонии. После осмотра и сдачи анализов, он смиренно ждал результатов. Напоминая себе, что множество болезней в их век лечатся. И он вылечится. Восемь недель, — безэмоционально сообщил доктор. - Почему ты не сказал об этом на суде? Кевин непонимающе смотрел на врача. - О чем не сказал? — Ты в положении, мог бы получить год, а не четыре с половиной. Кевина как будто опустили в воду. Он перестал слышать, видеть, чувствовать, только стук сердца в ушах. В положении? Беременный? Кажется, он забыл как дышать, пока доктор не прислонил к его лицу кислородную маску. Не может быть... промямлил он, этого не может быть.
— Хотите убрать сегодня? Срок позволяет.
— У-убрать что?
— Плод.
Наступило молчание. Кевин не знал, что ответить, и доктор, не дождавшись, начал за него: — Ты, конечно, можешь и родить. Но пойми, это будет сложно, воспитывать в тюрьме тем более, хотя и может смягчить тебе наказание. Но если этого не случится до достижения годовалого возраста, органы опеки отдадут ребенка в детский дом, и ты сможешь забрать его после освобождения при условии наличия хорошей работы и дома, что заведомо невозможно. А избавившись сейчас, ты избежишь всего этого эмоционального и социального хаоса. Доктор ждал, а Кевин понимал, что половину его слов пропустил. В голове засело одно, что у него будет ребенок от того незнакомого альфы. Это ужасно и в то же время прекрасно. Кевин отнял жизнь, а теперь он может подарить жизнь. Равноценная плата.
— Я... Я хочу сохранить его.
Доктор вздохнул и обреченно покачал головой, сказав что-то про то, что все омеги тупые инкубаторы. Но Кевина это нисколько не задело. К удивлению, он был счастлив как никогда.