Сказ о войне Руси и мольце Казбеке

Терпение Шугара. Глава 3

Владос первый вышел из леса. Недалеко от него шёл Казбек тоща тушку овцы.Перед горой они чуть притормозили, чтобы осмотреться.

«Дом»

Теперь это знакомое слово обрело сакральное значение. Уже никогда милый дом не будет для них прежним. 

Увидев всё кругом, Владос стал спускаться по тропе к старой своей хижине.

-Пап, смотри, - Казбек показал на три кружащих черных ворона в небе.

Что-то в голосе мальчика насторожило Война Руси.

-О!

- Раньше они тут никогда не летали. Мама говорила, что это знак и не простой знак, а «знак» к войне, к большой войне. 

 -Пусть летают.

Немного погодя среди деревьев появился внушительный балабан, такой же, как и весь Казбек. Он быстро расшугал местных птичек.

-Уража вернулась. Я подумал, что она покинула нас навсегда после, как...

Казбек стал махать руками, чтобы привлечь внимание балабана, которой в лёгкую мог проглотить его всю черепушку, но опасная птица не обращала на него внимания.

- В своё время она подлетала только к маме. «Ко мне же, никогда», - сказал Казбек, понимая, что птица умнее, чем кажется.

    Немного посмотрев на балабана, Владос осмотрел вокруг кусты, не исключено, что какую-нибудь шкуру неподалёку ебут за бублик. А если увидит это сын? А что если где-нибудь притаился ещё один тролль? В своё время тролли знали своё место и так близко никогда не подходили . От этих мысль у Владоса дико заурчало в животе.

-Пап, почему мама так хотела, чтобы я чаще рассказывал ей про воронов?

Казбек опять посмотрел на небо, но воронов уже не было. Он помнил словно как вчера, что мама говорила "Если ты "величайший воин", то ты всегда будешь "белой вороной" среди имитаторов силы".

- У меня нет ответов, сына.

Смотря на дом в Казбеке всё похолодело. Не было того чувства, когда радости нет придела. Время, проведённое в дороге, лишь усилило чувство потери.     

За всю охоту они добыли лишь овцу, а так охота было бы отведать свежёго гусище.

Когда Владос зашёл в старый родной терем, он приказал Казбеку разделать овцу. Затем малец насадил куски мяса на вертел, и они перед очагом стали его жарить. Языки пламени заставляли вспоминать о погребальных обрядах их племени. Когда матушка лежала зашитая в белый саван, он не проронил ни одной капли слёз.