темнота шелестит крыльями

как мне понять, что это ты?

ему кажется, что птица все время за его спиной. что стоит ему на мгновение отвлечься — и она снова вцепится когтями в плечи, раздерет сердце изнутри и завладеет телом.

он не может спать, потому что перед глазами — полыхающий город, а в ушах шорох крыльев. «это ты. ты все сделал. ты сам этого хотел», — шипящий голос, вскрывающий голову. он не может двигаться из-за смирительной рубашки – тело перетянуто ремнями, не пошевелиться – не может сбежать, не может спрятаться, не может защититься.

«да и от кого ты собрался убегать?» — шепчет птица, смеясь. – «я знаю все твои мысли. я найду тебя везде. я — это ты, дурачок».

он жмурится, надеясь, что все вокруг просто исчезнет. но в темноту закрытых глаз все равно пробирается шорох крыльев.

иногда он думает, что уже не чувствует рук — вечно связанные, вечно в синяках из-за уколов и капельниц — и пугается. вдруг вместо рук теперь всегда будут крылья? «вдруг я стану им навсегда?».

птица за плечом тихо смеётся: «конечно, станешь. тебе некуда бежать».

иногда закатывает истерики — бьётся, как птица, прося отпустить, кричит:

— он здесь, понимаете? рано или поздно он станет мной, а я не хочу, вы должны меня отпустить, вы должны помочь мне! он все время здесь! помогите же кто-нибудь!

но врачи только колят успокоительные — и резко становится невозможно кричать. ватное тело падает в темноту. а темнота шелестит крыльями.

иногда закрывает глаза и беззвучно плачет. «почему в мире, который ты так хотел сделать лучше, нет ни одного человека, желающего помочь?». птица гладит черными крыльями по плечам – и от этих прикосновений ток идет по коже. «прекрати сопротивляться», – шепчет птица. – «прекрати сопротивляться, и я нас вытащу». он кусает пересохшие губы и качает головой: «я тебя выдумал. ты не можешь меня контролировать. не можешь».

в коридоре медленно стихают шаги — значит, пациентов, которым разрешены прогулки, разводят по палатам. в его палате часов нет, и можно только догадываться, сколько времени. он сидит спиной к двери, как обычно связанный, и вслушивается в тишину.

«только не приходи. не приходи, пожалуйста» — думает и тут же ощущает плечами, сквозь ткань рубашки, цепкие когти — пока ещё на коже, но скоро будут под ней. «засыпай» – смеется птица. – «засыпай, мой хороший».