Крематорий

Механический женский голос сообщил о прибытии на конечную остановку. "Крематорий" – очень жизнеутверждающее название. Недавно я пытался пошутить о том, каково это, жить рядом с такой остановкой. Кажется, теперь я знаю ответ – никак. Вокруг кроме комплекса из невысоких зданий, больших пустых пространств и "шкафов", в которых стояли сотни урн с прахом, не было ничего.

Группа школьников высыпала из автобуса и поспешила за женщиной, приведшей их сюда. Мы шли на похороны нашего учителя. По пути ребята шутили и смеялись, сейчас же у всех были серьёзные лица. Потрясающая перемена. Нас привели в большой зал. Одна его стена состояла из окон в пол, противоположная – из гранита, а на остальные две поклеены какие-то текстурные обои. Потолок, когда-то, видимо, имевший форму пирамиды, был закрыт, и в центре, будто проколотый иглой, открывал взгляду пространство под старым потолком.

Равнодушная женщина начала похороны, а после неё вошёл священник и прочитал молитву. Эта дыра в потолке сделана, чтобы сюда мог заглянуть бог? Я всего пару раз бывал на кладбищах, а на похоронах присутствовал впервые. По щекам бегут слёзы. Вспоминаю нашу последнюю встречу. На том уроке я смог решить сложную задачу, и он, усмехнувшись, сказал,что это честь для него – учить такого гения. Он всегда объяснял, если я чего-то не понимал и хвалил за успехи. Я обожал его. И вот он лежит посреди этого большого, холодного помещения. На его лице нет и следа жизни, нет света в глазах. Я до последнего надеялся, что взрослые ошиблись и он вот-вот встанет и усмехнётся, смотря на наши заплаканные лица. Женщина продолжала вести похороны. Родственники, друзья, коллеги, все прощались с ним. Мы, ученики, тоже. У него очень бледное лицо. Весь в цветах, укрытый белой тканью. Закрыли крышку гроба. Он синий. Немного светлее его любимого пиджака. Он ведь задохнётся там. Последние слова прощания и гроб опустили вниз, под пол. Скоро его сожгут и поставят урну с его прахом среди прочих.

Я ещё долго не мог прекратить плакать. Слёзы всё текли и текли. В наушниках играла музыка, пряча меня от окружающего мира, а перед глазами всё ещё было то помещение, гроб и его мёртвое, бледное лицо, ещё недавно бывшее таким живым.