Tell me about love

Любовь

В книгах всегда писали о любви до гроба. О любви, способной менять весь мир, устраивать войны и революции, спасать и губить сотни, если не миллионы людских жизней.
О любви, которая могла бы противостоять всему.
А ещё об всех этих грёбанных родственных душах, без которых полноценным себя не ощущает ни один человек.

Хван на это обычно закатывал глаза, и раздражённо цокал, прогоняя новые связки и делая музыку в наушниках погромче, чтобы эти бредовые мысли даже коситься в его сторону не смели.
Хёнджин никогда и никого не любил. Он вырос сиротой в детдоме на окраине Сеула, и с самого своего детства ненавидел слушать о всей этой чепухе.
Как можно было верить в любовь, если ты никогда её не получаешь?
Всё, что ему было доступно с ранних лет, это лишь постоянные драки с мальчишками за еду, всегда поцарапанные от постоянных падений из-за недоедания ноги, и саднящие от извечных драк и кулаков губы и нос. Не любовь, нет. И потому подобно другим своим сверстникам, тот не ждал от неба подарка на своё восемнадцатилетие, а оттачивал до идеала и так худощавое тело, и танцевал до изнеможения. Потому что дышал только этим. Ждал только свободы. Горел только желанием выйти отсюда, а не заняться поиском не нужного ему какого-то человека, что видите-ли предназначен ему судьбой.

Да вот как и обычно, там, наверху, всё решили за него сами. В то утро, когда на часах пробило едва ли шесть, вместе с первыми лучами мартовского солнца настраивался и Хёнджин с одной единственной горевшей на подкорке сознания мыслью - сегодня. Сегодня парень наконец-то уйдёт из этого проклятого места.

Видит Бог, не собирался он заниматься поиском соулмейта, да вот только она сама свалилась ему и в переносном, и в буквальном смысле на голову.

Не так юноша представлял себе это двадцатое марта. Совсем не так.
Не успевший ещё толком отойти от бессоной ночи, проведённой в танцевальном зале, куда его пару лет назад взяли за бесприкословный талант и пластику, как ему в голову сначала прилетел чей-то ботинок, на вид размера тридцать седьмого, а следом и сама хозяйка золушкиной туфельки, свалившаяся, видно с соседнего дома, и его крутой лестницы.
Сказать, что брюнет был зол, значит преуменьшить в несколько сотен раз его разочарование этой неожиданностью. Какого чёрта всё сегодня идёт не так, как было задумано? Сначала танцы. Феликс, парень чьи родители и держали эту танцевальную студию и так щедро согласились пускать его время от времени в один из своих запасных залов, совсем стал занят подготовкой к выпускным экзаменам, и из-за этого составить ему компанию не мог. Потом детдом. Едва ли вчера танцор завёл разговор об уходе, как воспитательница взбеленилась и ему ещё около получаса пришлось слушать о том, как многое ему дало это заведение и какой же он, чёрт его дери, неблагодарный. Распрощались с криками. Хван себе поклялся туда больше не ступать ни ногой.
А теперь вот это вот. Свалившееся на голову недоразумение.