Новый Год зовётся Вишней

***

  За окном маленький фруктовый сад и снег. Хотя нет, пожалуй, в данном случае снег должен стоять на первом месте, уж слишком много его выпало в этом году. Наверное, за предыдущие годы, что он бессовестно филонил. Небо почти такое же белое, как и простирающиеся сугробы, отчего линия горизонта теряется, соединяя их в одно целое, делая похожим на пустой лист бумаги. Пустой. В детстве снег всегда радовал и притягивал к себе, несмотря на колющий ладони холод, а сейчас он кажется глупым и бессмысленным. Когда смотришь вот так вот в окно, это даже пугает, кажется, что кто-то стёр из мира все краски, не хватает цвета, хоть какого-то. Так и хочется выйти на улицу и вылить ведро зелёной краски на ближайшее дерево. Наверное, мне бы полегчало. Да вот зелёной краски жаль нет, как в общем-то и какой-либо другой тоже.

Небольшой город и маленький дом на окраине... Кажется, такими темпами мой домик превратится в сугроб, который никто и не заметит с дороги. А я замёрзну, покрывшись тонким слоем белого инея, став таким же пустым и бесцветным, как и всё вокруг. Бр-р-р, страшилка какая-то.
Я невольно вздрогнул от вставшей перед глазами картины. А потом вздрогнул снова, потому что раздался стук в дверь.

Не спеша поплёлся к двери и замер у неё, прислушиваясь к новому стуку. В голове мелькали десятки вариантов, кто бы это мог ко мне забрести, и один фантастичнее и нереальнее другого. От мамы, невесть как оказавшейся вместо больницы здесь, до Санта Клауса, с его звучным «хоу-хоу-хоу».
Пожалев всё-таки того, кто так без устали продолжает барабанить, я открыл дверь, удивлённо воззрившись на темноволосого парня с красной шапочкой Санты на голове, поверх которой были надеты еще и коричневые оленьи рожки.

— Привет! Я к тебе! — он продемонстрировал квадратную улыбку и прошмыгнул мимо меня в дом, тут же направившись на кухню, где по-хозяйски стал изучать содержимое холодильника. — Негусто, — констатировал уныло.
— Прости, а ты кто? — оправившись от первого шока, поинтересовался я, когда тот уже за обе щёки уплетал бутерброд с колбасой, сидя прямо на кухонном столе.
— А разве не очевидно?
— Как бы не очень.
— Ну, а ты подумай, — посоветовал мне, жуя.
— Не помогает, — я качнул головой.
— Эх, ты вообще какой-то недалёкий, — он поморщился и, дожевав бутерброд, продолжил. — Какой сегодня день? Да ты присаживайся, не стой! — похлопал ладонью рядом с собой.
— На стол?
— Не хочешь, можешь в раковину, — милостиво разрешил, передёрнув плечами.
— Я постою.

— Дело твоё. В общем это, день, говорю, какой сегодня?
— Четверг.
— Да хоть суббота! Я про число.
— Тридцать первое декабря, — произнёс неуверенно, следя за реакцией странного парня.
— Вот! — радостно засиял. — Это тебе не о чём не говорит?
— Новый Год.
— Вот! Ну и? — и смотрит на меня выжидающе.
— Ну и? — повторил я. — Ну и что?
— Как что? До тебя не дошло?! — парень поражённо всплеснул руками.
— А должно было?
— Конечно!
— Видимо, меня и правда природа умом обделила, раз я не понимаю.
— Я тот, кого все так ждут!
— И? — подтолкнул его.
— Я Новый Год! Кстати, есть еще чего поесть? — продолжил тут же без перехода. — Я так проголодался. А еще это, может плед мне какой дашь, а то я так замёрз!
— Но ты в куртке.

— Да? — спрыгнул со стола и, стянув куртку, повесил ее на стул. — Теперь нет, — дёрнул за край длинного белого свитера. — Я обувь в коридор занесу, — стянул ботинки, и отправился в указанном направлении.
Я пошёл следом. Парень же, кинув обувь у входной двери, заглянул ко мне в комнату и без зазрения совести и лишних ненужных вопросов, стянул с кровати зелёный плед, которым та была застелена.
— Отлично, — он укутался и уселся прямо на пол, довольно сощурившись.
— Я, конечно, понимаю, что всё это несущественные мелочи, — подал голос я. — Но ты тут как бы сморозил, что Новым Годом являешься.
— Ну да, — кивнул.
— То есть это нормально?
— А что не так?
— И правда...
— И кстати, меня Вишня зовут.
— У Нового Года есть имя? Неплохо.
— Ну да, в этом году я Вишня. Ты же хочешь, чтобы в наступающем году, твои вишни принесли много урожая?
— В этом году Вишня? А в прошлом? Ты что Новый Год постоянно? Разве Новый Год не на то и новый, чтобы быть, собственно новым каждый год? А ты уже, получается, какой-то старый год.

— Не заморачивайся. Я Новый Год каждый год. А вот ты, конечно, постарался плохо, — зацокал он неодобрительно языком, крутя головой из стороны в сторону. — Точнее даже, совсем не постарался. Ничего не украсил, ёлку не поставил, вкусностей не наготовил. Не ждал меня, что ли? — и взгляд в мою сторону.
— Настроения нет.
— Пф! На улице такая красота, а ты тут такую бледность развёл!
— На улице? Красота? До по сравнению с улицей, у меня просто краски так и пляшут!
— Ну да, — кивнул, состроив унылую мину. — Они пляшут у тебя только на этом пледе, да на рыжей башке.
— Этого вполне достаточно.
— А я говорю, ёлку будем ставить! — вскочил с пола.
— А кто ты такой, что я должен тебя слушать?
— Сказал же, я Новый Год, забыл? Как встретишь Новый Год, так его и проведёшь. Не знаешь, что ли? А встреча твоя меня не порадовала. Хочешь, чтоб весь год неудачным был?
— Не хочу.
— То-то же! Тащи ёлку!

Я послушно последовал указанием. Ёлка, хоть и изрядно помятая, нашлась быстро, да и игрушки тоже. Под чутким руководством так называемого Нового Года, ёлка была наряжена и теперь сияла цветными огоньками. Затем, всё под тем же руководством и под возгласы «как же я мечтал о курочке!», были разморожены куриные ножки и после, собственно, пожарены.
Я просто делал то, что говорил мне незнакомый парень и был совсем не против. Это странно, но я был даже рад его присутствию. Если бы не он, я бы вряд ли что-то стал делать. Просто лёг бы спать пораньше, а утром лишь вдохнул: «Ну, вот и еще годок прошёл». А это, согласитесь, как-то неправильно.

— Ну, и чего мы застыли? — помахал Вишня ладонью перед моим носом.
— Задумался.
— Нечего думать, когда праздник на носу! Веселиться надо! Где можно музыку включить? — заприметив ноутбук на тумбочке у кровати, тут же к нему потянулся. — Тебе ведь так повезло, а ты не рад!
— Повезло? — вопросительно вскинул бровь.
— Ну да! Ведь я пришёл именно к тебе, а мог пойти к кому-угодно! — из ноутбука заиграла приятная новогодняя мелодия. — Будем танцевать! — подскочил ко мне.
— Не будем, — я отрицательно мотнул головой, — нет ни места для этого, ни настроения.
— До сих пор нет настроения? — удивлённо выпучил глаза. — Вот ёлка, на кухне стынет курочка, здесь вот я, — похлопал себя ладонью по груди. — Чего тебе еще не хватает?

И было в его голосе столько искреннего недоумения, что я, не сдержавшись, улыбнулся.
— Вот! Другое дело! — он схватил меня тёплыми мягкими пальчиками за щёки, растягивая их в стороны. — Улыбайся шире! Как я! — улыбнулся.
— Но я не хочу себе квадратную улыбку! — высвободившись из его хватки и потирая щёки, я рассмеялся.
— Но она же классная! — улыбнулся еще сильнее.
— У тебя сейчас щёки лопнут, хватит.
— Что значит, хватит? Я учу тебя улыбаться!
— Можно подумать, я за всю жизнь не научился! — я фыркнул.
— Видимо нет, ты как-то улыбаешься не достаточно искренне, не достаточно радостно, — и он снова потянулся к моим щекам, а я бросился в бегство. — Постой! Улыбка — это важно!
— Меня устраивает моя!
— А меня нет, — он бежал за мной, хохоча и спотыкаясь о разбросанные на полу вещи. — Развел тут бардак! Кто так Новый Год встречает? Мало того, что не прибрался, так еще и улыбаться как следует не хочешь!

Бежать уже было некуда, поэтому, толкнув входную дверь, я выскочил на улицу, тут же поскользнувшись и грохнувшись на спину в сугроб. Буквально через мгновение следом полетел и Вишня, приземлившись на меня сверху, вдавливая глубже в обжигающий холодом снег.
— Упс, — пробормотал куда-то мне в ключицы и поднял голову.
Теперь он не улыбался и только его глаза по-прежнему искрились озорством. Еще мгновение, и он, зажмурившись, прижался к моим губам. Оправившись от первого шока, я толкнул его в грудь.
— С ума сошёл? — пробормотал я поражённо, облизав губы.
— Я ведь Новый Год и у меня есть только эта ночь, а мне так хотелось узнать вкус твоих не желающих как следует улыбаться губ, — пояснил как ни в чём не бывало, сам себе кивнув. — Меня не будет потом целый год. Тебе жалко для меня поцелуя? — и так невинно хлопает ресницами.

Действительно, жалко мне что ли? Для такого вот милого Вишни, у которого оленьи рога давно повисли на шее, а шапочка Санты сползла набок? Для того, кто своей яркой улыбкой заменяет все недостающие краски на этом снегу?
Заглянув в ожидающие чуда глаза, я слегка приподнялся, припадая к его сухим, обветренным губам, и он, подложив мне под голову на снег ладонь, мягко и робко ответил на поцелуй.


— Кажется, я теперь заболею, — пробормотал я, сидя в спальне на полу возле ёлки и попивая из чашки горячий чай.
— Не заболеешь, — Вишня посильнее укутал меня в плед и примостился сзади, сцепив руки у меня на животе. — Я тебя согрею! — чмокнул за ухом.
— Уже согрел в сугробе, спасибочки, — я усмехнулся, сделав еще глоток.
Время было уже за полночь, а мне так не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась, так не хотелось вновь остаться одному в этом тусклом бесцветном мире.
— Принести мёда? Я видел в холодильнике!
— Не нужно, — я удержал его ладонь у себя на животе. — Просто давай так посидим.
— Мы уже давно так сидим и это как-то невесело, а время идёт. Поэтому! Будем танцевать! — он вскочил. — Тогда ты точно согреешься! — он сделал музыку громче и заскакал по маленькой комнатке как ненормальный. — Ну-ка, вставай! — скинул с моих плеч плед и, схватив за руку, потянул за собой.
Я еле успел поставить чашку на стол, а Вишня уже взобрался на кровать, утягивая меня за собой, скача под самый потолок и во всё горло подпевая «Last Christmas».
— Во! – он, стянув с себя оленьи рожки, нацепил их мне на голову. — В самый раз! Тебе идут больше!

Сколько продолжались эти бешеные танцы сложно сказать, но мои щёки уже просто не выдерживали улыбки и норовили и правда порваться, в то время как Вишня, вытанцовывая, восторженно выкрикивал:
— Улыбка! Еще радостней! Еще счастливей! Чтоб на всю жизнь такая осталась! Старайся лучше! Она еще не квадратная!
— Это только у тебя она такая, у меня не получится! — я плюхнулся на кровать, глядя в потолок, по которому разбегались цветные отблески от огоньков на ёлке.
— Ну ладно, — Вишня лёг рядом и перевёл дыхание. — Сойдёт. Твоя улыбка уже вполне неплоха!
— Правда? — взглянул на него, повернув голову.
— Угум, мне нравится!

— Спасибо, как бы это странно не звучало, но ты и правда научил меня улыбаться.
— Да! Я сотворил чудо! — воскликнул радостно и похлопал в ладоши.
— Скоро утро... — пробормотал я, глядя на его лицо, что было так близко, на соседней подушке. — Ты уйдёшь?
— Конечно, — кивнул, глядя в потолок, тоже как-то погрустнев.
— А в следующем году?
— Я буду у кого-то другого. Я должен делать счастливыми разных людей.
— Правильно, — я кивнул.
— А ты бы хотел, чтобы я остался? — повернулся ко мне, а я отвёл взгляд.
— Это ведь ничего не изменит.
Вишня вздохнул и поднялся.
— Проводишь?
— Уже? — я тоже встал, растеряно глядя на него.
— Да, пора, — улыбнулся и направился за курткой и ботинками.

Он стоял на вычищенной дорожке, с двух сторон окружённой сугробами, и улыбался своей квадратной улыбкой, а всё что хотелось мне, переминающемуся с ноги на ногу на пороге, это повалить его в этот тусклый и пустой снег, которому так не хватает яркости и красок.
Я сделал глубокий вдох и шагнул вперёд.
— Вишня...

И вот мы снова в сугробе, только в этот раз сверху я, и потому мне совсем не холодно, а губы Вишни кажутся еще более сладкими, и снег, попавший под свитер вместе с тёплой ладонью, совсем не волнует.

— Знаешь, — бормочет он, отрываясь от моих губ. — На самом деле я Ким Тэхён из дома через дорогу, приехал к тёте погостить.
— Что? — я тут же вскочил, растеряно хлопая глазами. — А я... Я уже... Я поверил, как дурак!
— Разве это плохо, вера в чудо? — улыбнулся он и встал из сугроба, отряхиваясь.
— Вера в чудо?! — воскликнул я, хватая из-под ног снег, зарядив снежком Вишне прямо в лоб, в его красную шапочку Санты, и рассмеялся, глядя на его поражённое лицо.
— Эй! — бросив в меня ответный снежок, он помчался со всех ног прочь, махая руками. — Я еще приду в гости! Жди меня с улыбкой!

~Конец~