Ты только мой

...

  Дверь в подвал со скрипом приоткрылась. Тихой поступью вниз спустился невысокого роста скелетоподобный монстр, покрытый лагами и небольшими надписями. Выглядел он довольно гордым и даже при спуске по лестнице не растерял свою гордыню, слегка выпячивая грудную клетку, что была скрыта за красной футболкой. Вскоре шаги совсем стихли — глючный остановился напротив второго скелетоподобного монстрика, распятого на деревянной доске, что крепилась под прямым углом.
Монстрик выглядел жутко истощённым и уставшим, да и не удивительно почему он так выглядел — неделю просидел связанным в полной тьме, в добавок запертый в этом злосчастном сыром подвале. Кроме того ещё и глазницы были закрыты старой тряпкой, от чего тот не мог увидеть происходящего вокруг, однако прекрасно понимал кто решил его навестить.

Едва заслышав скрип двер, скелетик попробовал дёрнуться, но его движения ограничивали верёвки, что были прикреплены к доске и крепко удерживали его на одном месте. Однако это совсем не мешало ему вертеть головой и кистями рук, хоть и последнее движение натирало запястья до кровоточащих ранок.
Внезапно тишину тёмного места разорвал звонкий шлепок. Пощёчина. На щеке связанного стал выделяться отпечаток ладони ударившего, который тут же стали пересекать небольшие капельки слезинок, с радужным отблеском.
Вдоволь налюбовавшись отметиной, Эррор приблизил своё лицо к лицу Инка, втягивая его в короткий, но сладкий поцелуй.

— Так жалок, — полушёпотом проговорил Разрушитель, отстраняясь от лица Защитника, параллельно с этим положив руку на его щёку и большим пальцем утирая слёзы.
Но вскоре Ошибка убрал и руку, делая пару шагов назад и создавая в воздухе несколько сгустков синей магии, что выполняли роль светильников.

— Знаешь, Инки, всю эту неделю я раздумывал кое-над чем. Вот ты принадлежишь мне и многие это знают, — глючная рука схватила ошейник, потянув на себя. — Но если он порвётся, то кто-то может подумать, что ты больше не мой и наверняка воспользуется этим.

Скелетон отпустил ошейник и призвал небольшую, но острую косточку, с помощью которой принялся разрывать тонкую ткань белой футболки с чёрным градиентом. Кажется, он наплевал на то, что это была любимая футболка Художника.
— Именно поэтому я подумал оставить на тебе ТАКУЮ метку, которую просто невозможно уничтожить, — довольно прорычал Эррор, ухватив свою противоположность за шейные позвонки и не сильно сжав их.

— Ч-что ты задумал? — тонким дрожащим голосом спросил Инк, слегка подрагивая от волны страха, что накрыла его с головой.

— Скоро узнаешь, — на лице Кукловода засверкала загадочная ухмылка. — А все остальные поймут, что ты только мой.

От слов Глючного Чернильному внезапно поплохело. В черепушке была полнейшая каша из мыслей, в которых он прокручивал различные способы пытки, только сильнее накручивая себя и доводя до истерики. Он принялся слабо дёргаться, нещадно натирая запястья до новых ранок, которые в миг покраснели, а затем почернели от маленьких капелек чернильной крови.

Глюче ещё сильнее расплылся в ухмылке, наблюдая за нарастающей паникой любимого монстра и о чём-то призадумавшись. В следующий миг рука Кукловода взмыла вверх и опустилась прямиком на щёку Чернильницы, оставляя новый след от мощной оплеухи. По подвалу разнёсся тонкий вскрик, сменившийся тихими всхлипываниями. Он пытался успокоиться, чтобы не заводить чернокостного ещё сильнее, но слёзы предательски скатывались по его щекам, что, соответственно, не скрывалось от взгляда мучителя.

Довольный результатом, он осмотрел предмет воздыхания, пальцем проводя по замудрённым узорам на его рёбрах, от чего монстрик вздрогнул и сжался. Но ничего страшного не происходило, Ошибка просто рассматривал рёбрышки Хранителя вселенных, при этом в его глазницах скакали какие-то странные искорки. Предположить о чём думал Эррор было невозможно.

Вскоре Разрушитель отстранился, пройдя вперёд, к небольшому столу, что был расположен за спиной Художника, у стены. Со стороны Глюка послышался скрежет и стук железа. Инк поёжился и вновь попробовал дёргаться. Тщетно. Слишком крепко он был связан. Паника вновь окутала скелетика, заставляя его бешено закрутить головой, хотя бы в попытках сбросить плотную повязку с глазниц и наконец увидеть, что собирается сотворить с его тельцем эта ошибка. И лучше бы он этого не делал.

Тряпка сползла на переносицу, закрывая носовое отверстие. Едва кусок ткани сполз с глазниц, как Чернильный тут же зажмурился от непривычного яркого света огоньков. Пару мгновений он так и жмурился, пока не начал моргать и потихоньку привыкать к такому освещению. Более-менее привыкнув, он принялся осматриваться. С тех пор как Глючный заявил, что подвал отныне его территория и Чернильному строго-настрого запрещён туда вход, прошло уже более месяца и за это время тут могло многое измениться. И его мысли оправдались: на стенах подпольной комнаты крепились полки, которых ранее здесь не было. На полках располагались какие-то предметы, но Радужка не смог их разглядеть, из-за того что деревянные доски были расположены довольно высоко.

Более он ничего не успел разглядеть, ибо в его зону видимости прошёл Ошибкин, держа в руках железную палку с чем-то непонятным на конце. Какой-то фигуркой... Художник ещё больше запаниковал, вновь и вновь пытаясь тщетно освободиться от крепких пут, однако тут же почувствовал не сильный, но и не слабый удар по позвоночнику. Скелетик согнулся настолько насколько мог, глухо простонав от боли, а в следующий момент его глазницы вновь были закрыты плотной тканью, не позволяя увидеть дальнейшие действия глюка.

Но слух-то у Инка не был лишён своей способности, о чём вскоре он пожалел. Он уловил неприятный треск магии в воздухе, скрежет железа и последующий треск раскаляющейся железки.

— Эррор, пожалуйста, одумайся! Не делай этого! — в панике завопил Чернильница, бешено мотая головой и ещё больше натирая конечности об верёвки, пытаясь ухватиться за исчезающую надежду, что всё же глючный прекратит это.

Но ответом была тишина. Эррор попросту пропустил его слова мимо «ушей», с серьёзным лицом раскаляя железо в небольшом огоньке магии. Он давно приготовился к такому дню. Он давно изучил магию, позволяющую нагревать последнюю до высоких температур. Он давно подобрал самое красивое клеймо, что красиво бы смотрелось на тельце Защитника вселенных.

Спустя некоторое время Эррор осторожно вытащил железячку из огня, приближаясь к брыкающемуся скелету. Издав недовольный рык, он пнул измученного монстрика под рёбра, от чего тот на время прекратил сопротивление. И этими секундами воспользовался Разрушитель, прикладывая раскалённое железо прямиком ко лбу Чернильного. Изо рта последнего вырвался душераздирающий вопль, а из глазниц с новой силой потекли слёзы от невыносимой боли.

В воздухе повис противный запах горящей кости, вызывающий отвращение.
По всему телу Инка проходили волны жара, его тело дёргалось в конвульсиях от боли.
Перед глазницами Эррора начал расползаться дымок, что исходил от подгорающей кости.
Внезапный жар в теле Художника сменился слабостью и тот почувствовал, что скоро отключится.

Даже после того как Ошибка убрал железяку ото лба Хранителя, последний не почувствовал никакого облегчения, наоборот жар с большей силой стал разноситься по косточкам, черепушка болезненно пульсировала, тряпка пропиталась чернильной кровью и слезами, что нескончаемым потоком текли из глазниц.

Отдалённым эхом раздался глючный голос Разрушителя в черепушке Чернильного. Сознание медленно покидало его. Он надеялся уснуть и более не проснуться, но наверняка Глючный не позволит ему уйти из этой жизни, всеми силами поддерживая его состояние на отметке «стабильно».
Кукловод вновь что-то произнёс, но этого Чернильница уже не услышал, смыкая свои заплаканные глазницы и погружаясь в полнейшую тьму.

***

В прихожей хлопнула дверь. Он ушёл.

Инк тут же принял сидячее положение, далее вставая на пол и, опираясь о стену, дошёл до двери, что вела на площадку второго этажа. Клеймированное место по-прежнему жутко болело, хотя прошло уже больше, чем три дня. Медленно дойдя до двери, он с трудом открыл её, выходя из комнаты. Осмотревшись, монстрик двинулся в сторону ванной комнаты, благо она находилась не так далеко от комнаты Художника.
Кое-как переставляя ноги он смог добраться до нужной комнатёнки всего за пару минут, промучавшись с открытием двери менее чем минуту. Это не могло не радовать, особенно учитывая то что Глюк ушёл ненадолго.
Мелкими шагами он приблизился к раковине и вцепился в неё кистями рук, удерживая равновесие. Выпрямившись, он уставился на своё отражение в зеркале. Синие круги под глазницами, усталый взгляд и чистая повязка на лбу. Издав тихий вздох, он протянул руку к заветным бинтам, одним резким движением сдирая их с головы и слегка зажмурившись от боли.
Он боялся посмотреть на своё отражение. Тело вновь пробила мелкая дрожь, а воспоминания заставляли вновь пустить слёзы. Он не понимал почему Эррор так поступил с ним. Ведь он прекрасно знал, что Инк всегда был верен и никогда бы не изменил ему с кем-либо. Да и не позволил бы этому случиться. Но он всё равно продолжал мучать его, желая оставить такую отметину, при виде которой все бы шарахались и боялись бы посмотреть в сторону скелетика. Чёртов фетишист.
С огромным трудом он всё же успокоился, не решаясь умывать мордашку прохладной водой. Набравшись смелости он медленно приподнял черепушку, уставившись на своё отражение. Зрачки слегка уменьшились, а глазницы раскрылись, устремлённые на кроваво-красное клеймо на лбу в виде аккуратной маленькой надписи «Error».