Уютный дом превратился в помойку, я перестал ощущать безопасность. И тогда только улица стала для меня спасением, только там я мог скрыться от ужаса, на который не мог повлиять.
Oops! This image does not follow our content guidelines. To continue publishing, please remove it or upload a different image.
"Хаски — Панелька (instrumental)„
— Рекомендую к прослушиванию во время чтения.
Я остался наедине со своими мыслями слишком рано.
Можете вообразить себе, что на ежедневной основе вертится в голове у ребёнка? Игрушки, мультики, друзья «на всю жизнь»? Да чёрта с два. Я ревел, брыкался, зарываясь в порванное одеяло, я бился головой о подушку, когда в ней, в голове, стоял шум мыслей. И самое ничтожное — я не мог это прекратить. Они губили, истощали, я чувствовал себя психопатом, потому что не мог остановить солёную лавину, стекающую по щекам, я не мог перестать шмыгать и повторять лишь одно отвратительно слово: «Ненавижу».
Мне было только тринадцать.
Я любил свою семью: любил улыбку матери, её стряпню, заботу и особенное тепло, исходящее от рук, я любил отца, его говор и начитанность, то, как он заботился обо мне, о матери, — был главой и защитником нашей семьи. Я видел в нём пример, я мечтал вырасти таким же, как он. Но вскоре, когда пошёл двенадцатый год моей жизни, всё пошло под откос. Отец начал пить, бухать, как последняя свинота; он приходил на работу с перегаром и возвращался через пару часов домой, с «последним» предупреждением от начальника. Но и тут он нашёл выход, — стал уходить на больничные. Чёртов сукин сын, он бухал все две недели, лёжа на своей кровати, разнося алкогольный смрад своими походами по дому, чтобы отлить или вынести мозг мне или матери — кто первый попадётся на глаза.
Уютный дом превратился в помойку, я перестал ощущать безопасность. И тогда только улица стала для меня спасением, только там я мог скрыться от ужаса, на который не мог повлиять.
