Поначалу все было довольно-таки мирно. Конечно, периодически мы с Лазутчиковой заставляли нервничать всех одноклассников, которые думали, что мы вот-вот вцепимся друг другу в глотки, но это скорее было редкостью и исключением. По большей части мы с ней мало контактировали. Она сама на рожон не лезла, я старалась лишний раз не заводить с ней диалог, и выходило так, что мы просто сосуществуем в одном тесном ареале обитания. Но началось все с урока литературы. Казалось, с пустякового случая, но именно он, я считаю, и положил начало всей этой истории.
Мы обсуждали сюжет пройденного произведения, по традиции Альфия Тимирязевна давала высказаться почти каждому желающему. Я любила уроки литры именно поэтому. Рассуждать, дискутировать, спорить — именно так рождается истина, именно так можно пошевелить мозгами. И к моему удивлению, Лазутчикова оказалась не совсем тупой в этих беседах. Она часто давала полные ответы, насыщенные четкими пояснениями или, напротив, абстрактными метафорами, что тоже надо уметь делать. И в этот раз мы боролись за пятерку за работу на уроке. Альфия Тимирязевна дала слово Богатыревой, которая, не упуская момента метнуть в меня насмешливый взгляд, тут же приняла эстафетную палочку от предыдущего ученика.
— Ира, расскажи, почему, как ты считаешь, автор сравнивает главного героя произведения с «пешкой» в отношениях с его любимой женщиной? — классуха постучала линейкой по столу, намекая, что одному из учеников следует закрыть рот.
— Ну, это очевидно, — встав с места, начала Лазутчикова. — Она использует его в своей любовной игре для достижения своих корыстных целей. А в шахматах, как известно, пешки — второстепенные фигуры, которые просто выполняют свою роль, чтобы помочь королю и дамке. Ими жертвуют, их подставляют... — она покачала головой. — Так же, как и главного героя.
— Как банально, — не удержалась я, фыркнув себе под нос.
Альфия Тимирязевна перевела взгляд на меня и перестала кивать.
— Лиз, есть, что добавить? — спросила она, глядя на меня сквозь свои круглые очечки.
— К этому «оригинальному» ответу? — усмехнулась я, криво улыбнувшись. — Даже не знаю.
— Андрияненко, если тебе нечего сказать, заткнись, пожалуйста, — прошипела Лазутчикова, вспыхнув.
— Сама свой хлебальник закрой, — хмыкнула я, автоматически напрягаясь всем телом.
— Так, девочки, что за выражения?! — возмутилась классуха, но приняла сторону этой курицы. — В самом деле, Лиз, ты другого мнения о сюжете? Или считаешь, что Ира не права?
Я вздохнула и встала.
— Ну, во-первых, я считаю, что Лазутчикова видит только то, что на поверхности, — начала я, разводя руками. — Что, конечно, неудивительно. Ее «процессор» слишком слаб для более глубокомысленных размышлений.
Весь класс хихикнул, а Лазутчикова лишь что-то пробурчала себе под нос, глядя на меня горящими глазами. Под шиканье Альфии Тимирязевны на весь класс я продолжила:
— Во-вторых, да будет тебе известно, Лазутчикова, — обратилась я лично к своему заклятому врагу, — дамки — в шашках. На шахматной доске есть только ферзь.
Лазутчикова театрально закатила глаза и показала мне средний палец. Сучка.
— И в-третьих, я считаю, что дело не только в использовании главного героя. Дело в его ограниченности.
Увидев заинтересованный взгляд классухи, я слабо улыбнулась.
— Поясни, Лиз, что ты имеешь в виду, — помахала рукой женщина, поощряя меня продолжить.
— Пешка может ходить только на одно поле вперед. Ну, за исключением самого первого хода. И когда рубит кого-то, там наискосок. Но в основном ее ходы — одна клетка. Она не ферзь. Она ограничена в своих движениях. Так же, как и главный герой. Он из-за своей всепоглощающей глупой любви совершенно ограничен. В поступках, суждениях, действиях. Я думаю, дело в этом, — пожала я плечами. — Нет, конечно, «гениальное» умозаключение Лазутчиковой тоже имеет место быть, но это же... так очевидно и так... поверхностно.
— Молодец, Лиза, — улыбнулась Альфия Тимирязевна. — Я люблю твои ответы. Всегда оригинальные, необычные. Ты смотришь на мир под другим углом, — продолжала классуха, а я уже начала краснеть. — И конечно, вы обе правы. И более того... — она вздохнула и улыбнулась. — У нас намечается конкурс сочинений. И я собираюсь отправить вас с Лазутчиковой представлять нашу школу, — радостно закончила Альфия Тимирязевна, махнув рукой, чтобы я села.
— Да вы шутите! — выдохнула я одновременно шокированно и возмущенно.
— Меня с... ней?! — лицо Лазутчиковой выглядело так, словно ей в ее похотливый рот напихали лимона.
— Не спорьте! — подняв ладонь, строго проговорила классуха. — После урока подойдите ко мне, я все расскажу. А сейчас идем дальше.
Я откинулась на спинку стула, покачав головой. Это плохая идея. Это очень плохая идея.
