Тёмный букет

2.1

В галерею они отправились вшестером, на двух экипажах. Г-н Тамнирт сопровождал Фридгерд и г-на Эгильберна, Гюда и Гримвард ехали вместе с Ингерд. Гюда, нарушая правила хорошего тона, угрюмо молчала, глядя в окно, пока Гримвард и Ингерд вели пустую светскую беседу, балансировавшую между обсуждением погоды и дороги до центра города.
Гюда была уверена, что в соседнем экипаже не лучше: г-н Тамнирт бывал хорошим собеседником только когдавидел в том необходимость; Фридгерд после своего «падения» так и не получила его прощения, а с г-ном Эгильберном они были слишком давними знакомыми, чтобы вести беседу ради беседы. Размышляя об этом, Гюда невольно задавалась вопросом о том, была ли когда-то семья Тамнирт счастлива и что вообще было счастьем для четы Тамнирт? И если бы Фридгерд когда-то не оступилась, то как бы сложилась ее жизнь теперь?

У их семьи всегда было всё: огромное состояние, которое после смерти старшего Тамнирт Рагнфаст преумножил; власть, близость к королевской семье. Ингерд, пусть и происходила из не самой состоятельной фамилии, тем не менее, вытащила счастливый билет, и ни в чем не могла нуждаться. Чего еще можно было желать? Любви? «Но они сами похоронили ее, – сказала себе Гюда, скользнув взглядом по Ингерд. – Будь они чуть милосерднее, все могло быть иначе».

Душевные раны отозвались болью, и она снова отвернулась, невидящим взором ловя ленивое мелькание серых зданий и редких деревьев, темнеющих вязью оголенных ветвей. Экипаж скоро остановился. Гюда покинула его первой, за ней – г-н Бласк. Он помог Ингерд. Дождавшись остальных, они вошли в фойе.

Тонкие полупрозрачные шторы с крупными складками рассеивали свет, так что сияние, исходившее от беломраморного пола, пересеченного парой ковровых дорожек, казалось, наполняло фойе неуловимой дымкой, холодной, точно осенняя морось.

— Немноголюдно, — заметил г-н Бласк, окинув его прохладным взором. — И весьма аскетично для галереи.
— Это бывший особняк Гундреда Хейтвара, – сказал г-н Эгильберн.
– И чем же он славен? — поинтересовался г-н Бласк.
– Гундред Хейтвар прославился как меценат. Собрал большую коллекцию и завещал ее королевству.
— Вместе со зданием, я полагаю?
— Нет, сам особняк уступил городу его сын.
— О да, он хотел устроиться в вашей Баинце, но потом отчего-то передумал и сейчас живет в старой части Угты, — заметил г-н Тамнирт, обращаясь к г-ну Бласку. — Он настаивал на том, чтобы галерея носила их родовое имя, но мэр решил, что Гундред Хейтвар сделал для Тавирту больше, чем прочие члены этой семьи.
Г-н Эгильберн сухо усмехнулся.
— Интересы Гундреда были разнообразны, но неглубоки, потому после его смерти королевству отошло весьма хаотичное, несистематизированное собрание самых разных произведений искусства, подчас, признаюсь, весьма сомнительного провенанса. И если бы не Тагабиргские искусствоведы, которые привели его коллекцию в порядок и значительно обогатили ее, эта галерея была не так знаменита, как теперь. На мой взгляд, именно в честь них ее и нужно было назвать.
– Вы так считаете, Халльвард? – жеманно улыбнувшись, поинтересовалась Ингерд. – Мне казалось, когда вы покупаете прекрасную скаковую лошадь, вы восхищаетесь ею, а не тем, кто расчесывает ее гриву.
– Вы как всегда правы, госпожа Тамнирт, – примирительным тоном произнес г-н Эгильберн и снова обратился к г-ну Бласку: – Кстати сказать, тагабиргские искусствоведы были не только знатоками культуры, но и хорошими дипломатами: им удалось привлечь к работе фёнских Магов, которые помогли установить происхождение некоторых фёнских и уинвольских предметов разных эпох.
– Их бы таланты да нашим генералам, – вздохнул г-н Тамнирт.
Г-н Эгильберн покачал головой и собрался что-то ответить, но Ингерд, чувствуя, что разговор рискует замкнуться на политических разногласиях Рагнфаста и Халльварда, с присущей ей решительностью увела беседу в иное русло:
– Не кажется ли вам, что нам стоит начать с работ Летнего салона? – она кивнула в сторону зала, встречавшего посетителей каким-то бесстыдно-желтым батиком с огромными зелеными пятнами.
Г-н Тамнирт отметил, что там «слишком много экспериментаторства», г-н Эгильберн и г-н Бласк, успевший увидеть несколько работ издалека, сквозь широко распахнутые двери, с ним согласился, и потому этот зал решено было пропустить. Следующий был посвящен искусству и культуре Фёна.