Изоляция

Глава 34

Драко предположил, что прошло четыре часа с момента пробуждения Грейнджер, которые они провели за тихими разговорами, перемежающимися долгими паузами уютной тишины. Он рассказал о пребывании в доме Андромеды, о получении известия о смерти Теда — и это ее расстроило, — а после о рождении Тедди — это ее обрадовало. В ответ она рассказала о реакции Поттера на новость об их неожиданных отношениях, успехах в поиске крестражей; она рассказывала с такими доверием и легкостью, как будто любые долгие сомнения насчет его лояльности полностью исчезли.

Словно он был одним из них.

Он заметил, что она воздержалась от упоминания Уизли, чему на данный момент он был очень рад. Упоминание ее бывшего любовника только бы раздражало, а он не хотел нарушать спокойный удовлетворенный настрой, когда он только вернул ее; именно поэтому он не поднимал вопрос о трюке, который она провернула с ним в Хогвартсе. Казалось, что они провели в разлуке целую жизнь, но воспоминания о ее жестоком Петрификусе и брошенном в руки порт-ключе были свежи, словно произошли вчера; все обиды и вопросы по-прежнему оставались с ним и ждали своих ответов.

Но тема могла подождать, если это позволит им еще немного насладиться миром.

— Драко?

— М-м-м.

— Ты не… Не уверена, как спросить. Я о том, что… ты не…

— Просто спроси, Грейнджер, — вздохнул он. — Тебе не кажется, что мы прошли период, когда остерегались реакций друг друга?

— Ты больше не чувствуешь неудобства из-за наших отношений, — с опаской произнесла Гермиона. — Ты не борешься с этим.

— Это казалось слегка бессмысленным. — Он пожал плечами.

— Но почему? Что изменилось?

Он задумался, глубоко вздохнул.

— Все осталось по-прежнему, в этом и состояла проблема, — ответил он, решив, что она заслуживает честности, несмотря на протесты гордости. — Расстояние ничего не изменило, Грейнджер, ты все еще сидела у меня под кожей. Противиться этому сейчас было бы бессмысленно и самоубийственно.

Гермиона тихо хмыкнула, и он подумал, что она улыбалась.

— Я тоже скучала, Драко.



***

Спустя некоторое время, укутавшись в его объятия, Гермиона уснула, тихо дыша ему в грудь. Взглянув на небо, Драко предположил, что примерно настал полдень — часы неслись довольно быстро, учитывая, что он вообще не двигался. Он пытался уснуть вместе с ней, но разум был переполнен мыслями: о родителях, войне и их с Гермионой месте среди этого. Единственный вывод, к которому он пришел, состоял в том, что он был влюблен в Грейнджер до такой степени, что эта мысль затмевала все остальные, делая их нечеткими и неуместными.

Да, он любил ее и осознавал, что это чувство с ним дольше, чем хотелось бы признавать.

Он чувствовал себя одновременно и уязвленным, и преисполненным силы; когда разум находился между безмятежностью и безумием, в этом могла быть виновата только любовь.

Не было никакого смысла обманывать себя. Все-таки он сам ей обо всем рассказал — признался шепотом прошлой ночью, пока она спала, и неважно, что она не услышала. Драко был уверен, что слова всегда казались слишком ненадежными и неловкими, когда он изо всех сил пытался выразить себя, поэтому надеялся, что действий будет достаточно. Он знал, что Грейнджер никогда не попросит его о признании — и это в ней было прекрасно.

Наверное, она спала уже около четырех часов, когда раздался стук в дверь, и Драко недовольно заворчал. Он проигнорировал звук, будучи уверенным, что наконец явились Поттер с Уизли, чтобы разрушить их мир, а он старался всеми силами отсрочить этот момент.

— Драко, — раздался приглушенный голос Тонкс, — Драко, это я. Подойди к двери.

— Твою ж… — прошипел он, осторожно вставая с кровати, чтобы не потревожить спящую Грейнджер. Он открыл дверь и окинул Тонкс яростным взглядом. — Женщина, от тебя хоть как-нибудь можно избавиться?

— Знаешь, вежливо было бы…

— Разве я считаю тебя вежливым человеком? — возразил он. — Ладно, все равно я думал, что это Поттер с Уизли.

— Мне кажется, Луна переусердствовала со Снотворным зельем, — сказала она, — они до сих пор в отключке.

— Они меня не волнуют, пока не маячат перед глазами.

— Как Гермиона? — спросила она, проигнорировав его комментарий. — Еще не проснулась?

— Проснулась и снова уснула.

— Ну, я не слышала криков, да и ты все еще цел, — заметила она с усмешкой, — полагаю, она тебя помнит?

— Кажется, с ее памятью все в норме.

— Видишь, я была права. Говорила же, что проблем с памятью не будет.

— Поздравляю, — насмешливо произнес он, — я позабочусь, чтобы тебе присвоили медаль.

— Вот я везучая! Как заживают ее раны? Она хорошо себя чувствует?

Он опустил взгляд и нахмурился.

— У нее проблемы с ногами. Она сказала, что почти не чувствует их и как-то это назвала, не могу вспомнить… Неро… Неро-праксия, вроде бы.

— Нейропраксия?

— Пожалуй.

— Это маггловский термин, — объяснила она. — Наверное, тебе он известен под названием «онемение конечностей». Это довольно частый побочный эффект от Круцио.

— Звучит знакомо, — кивнул он. — Значит, это не проблема?

— У меня есть зелье, которое поможет, так что через неделю-другую она снова сможет нормально ходить. Скорее всего, через две, учитывая ее травмы, но до тех пор ей понадобится помощь.

— Разве было бы не лучше, если бы она оставалась в постели?

— Нет, нужно двигаться, это поможет зелью распространиться в организме, — сказала она. — В любом случае, Гермиона не захочет оставаться прикованной к кровати, это сведет ее с ума.

Драко согласно хмыкнул.

— Где зелье?

— В шкафу в этой комнате. Мне нужно будет проверить ее и убедиться, что дело действительно в онемении, а не чем-то более серьезном.

— Более серьезном? — повторил он. — О чем ты?

— Нужно удостовериться, что это не паралич, — сказала Тонкс. — Уверена, что это не он, но все равно нужно проверить, прежде чем давать зелье. Почему бы тебе не спуститься и не перекусить? Кое-кто внизу хочет тебя увидеть.

— Нет, я не…

— Драко? — раздался голос Гермионы из спальни. — Почему ты вышел? Мне послышалась Тонкс?

Он раздраженно выдохнул, бросил колкий взгляд на Нимфадору и вернулся в комнату; Тонкс шла за ним след в след, желая поскорее увидеть Гермиону. Он остановился на полпути, смущенно наблюдая за дружескими объятиями и ощущая себя не в своей тарелке. Настал момент, которого он так боялся — момент, когда люди начнут проникать в ее жизнь, и это беспокоило его.

Они принадлежали ее миру, а он находился на окраине их маленькой компании, главным образом по собственному выбору, но отчасти потому, что не разделил их опыт, да и вопрос доверия был очевидной проблемой. С момента начала отношений они с Грейнджер ни разу не находились в обществе, в Хогвартсе всегда таились в собственной маленькой паутине секретов; он размышлял, может ли на ней сказаться возвращение людей в ее жизнь.

Изменится ли ее отношение под натиском их мнения? Не повлияют ли их негативные суждения и комментарии на них? Решит ли она, что слишком чиста для него?

Словно прочитав мысли Драко, она встретилась с ним взглядом через плечо Тонкс и с обожанием улыбнулась; он ответил напряженным кивком и подумал, что должен больше ей доверять. Ее характер нельзя было назвать переменчивым, ведь так? Она была своевольной, упрямой, она была на его стороне. Однако сомнения по-прежнему продолжали его терзать.

— Как ты себя чувствуешь, Гермиона? — спросила Тонкс.

— Я в порядке.

— Честно?

— Честно, — выдохнула она. — Тело немного побаливает, но это терпимо. Скоро все пройдет.

— Грейнджер, расскажи все, — вмешался Драко, — ты не можешь ходить.

Она нахмурилась, словно не считала это проблемой.