Мысли вслух

13. Я знала, где он. И отец знал. Но не теперь...

Совесть мучает обычно тех, кто не виноват.
Эрих Мария Ремарк

Прошла неделя с момента нашей последней встречи с Дэниэлом. До сих пор его никто нигде не видел, и он сам не объявлялся. Трёх ангелов из поискового отряда отправили на задание, найти его. Я была уверена в том, что он не желает пересекаться со мной, поэтому отсиживается где-то. Но судя по тому, что начали его поиски, мне не по себе. Предчувствие нехорошее...

Главный ангел знает о том, что я начала вспоминать прошлое, но он единственный, кто не разговаривает со мной на эту тему. И я благодарна ему за это, так мне проще справляться с бушующим ураганом мыслей.

Не смотря на сильное переживание за Дэниэла, я продолжала тренироваться. Мой дар с каждым новым занятием возрастал в геометрической прогрессии. Мне уже удалось развиться до того, чтобы без проблем читать мысли человека, который находится в соседней комнате. Это воодушевляло меня. Теперь я могу услышать, о чём думает Дэниэл перед сном. Если, конечно, он вернётся домой.

Большой страх прожигал моё сердце из-за того, что ангел мог быть пойман в плен или вовсе убит. Как бы сильно я не отговаривала себя, не думать об этом, ничего не выходило. Я боялась больше никогда не увидеть искрящихся в солнечном свете светло-карих глаз, боялась больше не прикоснуться к нему. Волнение за Дэниэла не отступало ни на секунду, я думала о нём постоянно, будь то на тренировке, будь то в постели. Он заполнил собой все мои мысли.

Быть может, мужчина вернётся. Но что будет? Я так же боялась увидеть в его глазах боль, которую он испытывает, глядя на меня. Мне до сих пор не известно, что произошло в прошлом, лишь потому, что я перестала настаивать на раскрытии этой тайны. Я отступила. Мне просто хотелось увидеть Дэниэла и крепко его обнять. Пусть он и не пожелает быть со мной, но нашу дружбу я не потеряю.

Сейчас, сидя за письменным столом, я с усиленным сердцебиением чиркаю письмо маме, рассказывая о безумной любви к ангелу с до жути приятным голосом. Ещё не бывало такого, чтобы я смогла написать письмо, сдержав слёзы. Это письмо, как и все остальные, было пропитано солеными каплями.

— Ну, вот, мамуль, как-то так, — почти беззвучно произнесла, вытирая лицо салфетками, большую упаковку которых мне подарила Оливия со словами: «Плачь сколько хочешь, но не при мне».