Король трёх океанов: Игра со смертью

Глава 14. Козлы и глаза.

Бухта Базальтовой Скалы.

Чёрная, сверкающая в солнечных лучах громада слева. Парочка чаек, периодически камнем падающих в пенящуюся воду прибоя за очередной рыбёшкой. И три корабля.

Да, такого я здесь давненько не видал. Точнее, вообще никогда не видал. Мне кажется, с тех далёких пор, когда остров поднялся из глубины океана, в этой бухте ещё ни разу не было такого столпотворения.

На волнах перед нами мерно покачивались три судна. Над одним из них развевался испанский флаг, а над двумя другими...

Что? Над двумя?

Да, над двумя. Два других корабля — пиратский бриг и "Подруга Шквалов" — стояли под пиратским флагом. Под "Весёлым Роджером".

— Собаки паршивые... — только и сумел пробормотать я.

Кроун во мгновение ока стал тёмно-красным от злости. Его ладони сжались в кулаки.

— Нашу красавицу... — прохрипел он сквозь зубы, — нашу красавицу так изуродовать! Этой своей проклятой чёрной тряпкой! Да я... да мы...

А я прошептал:

— Ну держись, одноглазый козёл!

В нас ярким пламенем горела живая злость. Не знаю, ненавидел ли кто-нибудь ещё одноглазых козлов так, как ненавидели их мы в тот момент.

С трудом заставил я себя остаться на месте.

— Кроун, — проговорил я, — если мы сейчас совершим какую-нибудь, хоть малейшую ошибку, то можем поплатиться за это жизнью. За флаг Хью ещё ответит сполна. Поэтому давайте сейчас успокоимся, возьмём себя в руки и постараемся придумать, как нам незаметно вытащить шлюпку отсюда.

Это казалось делом очень непростым, по крайней мере, на первый взгляд. То, что нам было до зарезу нужно — шлюпка, нагруженная провизией — находилась почти что в буквальном смысле под самым носом у пиратов. От её испещрённой чёрными точками солёных брызг кормы до кормы "Подруги Шквалов" было ярдов двести, не больше. А на нашей шхуне, судя по "Весёлому Роджеру", уже успели побывать враги, и, скорее всего, ещё не успели уйти. Да и не собираются — не такой Хью человек, чтобы оставить целое судно без присмотра. Значит, нам нужно как-то отвлечь внимание тех людей, которые сидят сейчас в наших каютах и, уверен, распивают наши лучшие вина.

При мысли о том, что какой-то грязный, пусть не одноглазый, но всё же козёл, прямо в эту минуту небрежно раскинулся на моей койке и, причмокивая, сосёт моё любимое вино, которое было припасено у меня в каюте, я почувствовал, что перед глазами у меня почернело от ярости.