То,что не скроешь |Лиза Ира|

18

Они расправляли диван вместе, молча, почти синхронно натягивая свежую простыню. Пижама в мелкий цветочек на Лизе, серая футболка на Ире, тоже из здешнего гардероба.
— Разлюбила Сандру? — удивилась Лиза, когда рука Иры потянулась к ее старой тусклой домашней футболке вместо другой, обычной для таких случаев.
Ира молча взяла то, что уже выбрала. Лиза пожала плечами:
— Как хочешь, но только я ее уже носила.
Все футболки Лизы длинные, но эта особенно. Потрепавшаяся, оттого еще более мягкая и приятная коже, она висела на Ире почти как ночнушка. Но она выбрала ее не поэтому. Ту, обычную, предыдущую она надевала уже несколько раз. Она пахнет ею. Или порошком, если Лиза ее выстирала. Эта, которую Ира разглаживала на себе, стоя у зеркала, пахла иначе.
Сейчас футболка приятно скользила по телу, пока они застилали постель. Тишина. Слышно было только, как расправляется простынка.
— Поставишь наш общий диск, который записала? — нарушила молчание Ира, и Лиза замешкалась с плеером.
Она прокручивала в голове фразы, которые приготовила до этого, но все они сейчас казались ей глупыми или нелепыми.
«С меня массаж, помнишь?»
«Не хочешь массаж, который я тебе обещала?»
«Тебя расслабить?»
Боже, какая чушь! И такая пошлятина! Лучше бы Ира убила ее еще раз из своего кольта. Жаль, что патроны все вышли. Она бы уж точно сказала что-нибудь подходяще красивое.
Музыка отвлекала. На случайном выборе попался Рамштайн со своим антибрачным гимном. Они улеглись в пока еще прохладную постель, не выключив лампы.
— Лиз, а что ты думаешь про эту песню? Ты так мне и не сказала тогда в беседке, что сама думаешь, — начала Ира их ночной разговор, поворачиваясь к ней лицом, пряча руки под подушкой.
— Что ты имеешь в виду? Про брак?
Лиза хмыкнула и приняла такую же позицию, как и Ира, чтобы ничего не упускать. Она думала, что они закончили с этой темой тогда.
— Ну да. Ты думала когда-нибудь, ну… хотела бы выйти замуж?
Лиза едва заметно улыбнулась, не отводя взгляда от Иры. Кажется, эта игра продолжалась, и они сами устанавливали правила.
— Я никогда об этом не думала всерьез, — ответила она честно. — Наверное, это не для меня. Брак, семья — все это не мое.
Она задумалась на секунду. Кажется, ей ни с кем не хотелось говорить об этом раньше. Сама она устала утверждать, что «нет, с годами она не передумает», а про других и так было все ясно наперед. Ей было неинтересно ни говорить, ни слушать. Но только не сейчас.
— А ты? — повернулась она к Ире. — Как с этим у тебя?
— Я тоже никогда об этом не думала, — Ира отвела взгляд, прищурившись, вспоминая. — От мамы все время только и слышно было, что брак мешает карьере. Только зачем она сама вышла замуж? Непонятно. Из-за папиной работы, скорее всего, — уже тише проговорила она. — И зачем тогда она родила меня, тоже непонятно.
— Наверное, ей так хотелось, — пришла на помощь Лиза.
Ей были знакомы эти сомнения. Зачем ее родили? Ради какой прихоти? По какому случаю? И хоть Ингрид старательно внушала ей мысль о том, что она — желанная, просто так вышло, Лиза до сих пор не могла в это поверить до конца. Потому что она никогда не узнает и никто никогда не узнает, кроме тех, кто ее оставил когда-то, и не стоит себя обманывать.
— А детей ты не хочешь? — продолжила Ира опрос.
— Я? — чуть не рассмеялась Лиза, с трудом представляя, как нянчит маленького ребенка. — Нет, ты что, Ира! Я и про собаку-то подумать не могу, не то, что про ребенка. Нет, это точно не для меня!
— А что ты будешь делать после школы?
— Буду рисовать, наверное. Я не знаю, я так далеко никогда не смотрела.
Ей и не хотелось. Она желала остаться тут, в этой постели, в этом разговоре. Что за опрос ей устроила Ира? Лиза улыбнулась, наблюдая за ее лицом, которое ничего сейчас не выдавало. Даже бровь не шелохнулась.
— Ира, признайся, ты составила список домашки до конца школы? Скажи, в твоем столе лежит план на десять лет вперед?
— Что?! За кого ты меня держишь? — наигранно грозно возмутилась Ирп и потом добавила: — Только план заданий для тебя. Ты же не думала отделаться от меня после девятого?
Лиза затаила дыхание. Она ведь осталась ради нее. Понимала ли это Ира? Вот бы им опять читать мысли друг друга. Узнать бы, что Ира думает про нее саму. Прочитать бы тот стих, который был написан с ее именем.
— Если ты будешь писать стихи, — решилась она на попытку, — я буду рисовать к ним иллюстрации. Выпустим книгу, разбогатеем, станем известными.
Лиза сделала паузу, рисуя в голове закат, на фоне которого они уезжают в странствия на вырученные деньги. Держась за руки: по-другому она не желала видеть.
— И одноклассники будут потом говорить: о, да это же Лиза и Ира. Мы с ними учились вместе, в мафию играли, — продолжила Лиза фантазировать, — Ира тогда еще принесла много еды, и мы отлично посидели. Хорошее было впечатление! Да, мы их знаем.
Ира легонько хлопнула Лизу по плечу за подкол, и обе они рассмеялись, пряча смех в подушки.
— Что скажешь? — отсмеявшись, спросила Лиза.
Попытка — не пытка.
— Отличный план. Только я больше не пишу стихов, — прозвучало в ответ с нескрываемым сожалением.
— Если, — поправила Лиза, — если снова начнешь.
— Вряд ли.
В плеере зазвучала Дайдо, и Ира зажмурилась, мягко улыбнувшись. Лиза любовалась ею, вспоминая все, что она думала тогда, когда Ира сидела под домашним арестом, когда она переслушала весь диск Дайдо и заново все поняла. Но вместо того, чтобы поделиться этим, ей захотелось спорить, хотелось вытащить Иру из ее немого блаженства.
— Я все равно не могу понять, почему ты так от нее тащишься, — высказалась она про Дайдо, кивая в сторону плеера.
— Признайся просто, что ревнуешь, — смело предположила Ира, не открывая глаз.
— Да нет…я…нет! — заторопилась Лиза, — просто все эти песни про страдальческую любовь, — вздохнула она наигранно: — Ах, женщина сохнет по мужику, какая беда! Это же повсюду! «Ты не мой, как жаль, я так тебя недостойна».
— С чего ты взяла, что она поет мужчине? — открыла Ира глаза, целясь в Лизу.
Та открыла рот, онемев. Она же не ослышалась. Или Ира опять играла с ней? Она точно ее подкалывала, как и всегда.
— Ну, — совладав с собой, продолжила Лиза, сказав первое, что вспомнилось, — там же так и поется: «ты с ней, а не со мной».
— Ну и что?
И правда «ну и что?». Лиза опять застыла. Она об этом никогда не задумывалась. Но было важно другое: это значило, что Ира вполне могла себе такое представить. Это действительно было так?
— Но… Ты же не думаешь, что она.? — Лиза не смогла договорить это слово и теперь вообще жалела о своем вопросе.
— Что она что? Может петь женщине? О своих чувствах? — продолжила Ира за нее, — почему нет?
И правда: почему нет?
Да, пусть это будет так! Да, тысячу раз да. Ира не шутила, не проверяла ее, не прикалывалась. Она говорила так, как думала. Или нет? Лиза следила за ее лицом, пытаясь угадать, и Ира опять рассмеялась, наблюдая за ее напряженным лицом.
— Андрияненко, ты такая серьезная всегда. Расслабься уже!
Лиза попыталась улыбнуться, но у нее не очень-то вышло.
— Кстати, по поводу расслабиться: ты обещала мне массаж, — почти вопрошающе произнесла Ира.
Это было внезапно: посреди такой темы, посреди их разговора. Просьба сорвалась с ее губ просто и легко, почти изящно.
«Не то, что твои глупые фразочки!»
— Да, обещала. Я даже прочла кое-что. Из книги. Про технику. У Ингрид.
Лиза приподнялась, собирая волосы в хвост и готовясь к тому, что так тщательно планировала всю эту неделю. Она и правда порылась в библиотеке матери, выискивая что-нибудь про технику массажа. Ей никогда не приходилось делать этого раньше, и не хотелось позориться перед ней, перед Ирой. Она даже подготовила какой-то тюбик с кремом, стащив его из ванной, где подобного добра было завались. Выбирала по запаху: горьковатый миндаль понравился ей больше всего. Ира внимательно наблюдала за тем, как очень серьезная Лиза растирала крем в ладонях, и как мизинец ее оттопыривался, как будто она собралась рисовать, а не кремом мазалась.
На фоне зазвучала композиция «Бех Дик» в исполнении Рамштайн, которая переводилась как «Нагнись». Спасибо за перевод, Ире, и за тщательный анализ текста. Лиза долго колебалась, прежде чем внести эту композицию в список, и потом решилась: поставила почти в самый конец, просто шутки ради. Так же, как и в альбоме Гуано Эйпс: сюрприз напоследок. Для массажа, по представлениям Лизы, такая песня совсем не годилась, но случайный выбор решил за нее. Переключить бы ее. Жаль, что руки уже все в креме. И зачем она так много выдавила?
— Ира, а ты не могла бы.? — попросила Лиза, и Ира, не дожидаясь конца вопроса, приподнялась с постели, прекращая свои наблюдения за Лизой.
Она обхватила руки Лизы, собирая лишнее с ладоней, с пальцев, скользя по ним своими. Лиза вовсе не это хотела попросить, но теперь было поздно заканчивать вопрос. Не ставить же Иру в неловкое положение? Но по ее лицу Ира поняла, что что-то не то.
— Ты это хотела? — переспросила она, растирая крем в своих ладонях.
— Да, спасибо, — проговорила Лиза смущенно, втирая остатки в руки.
— Ты серьезно подготовилась, — тише проговорила Ира, снимая остатки крема с мизинца Лизы.
— Это массаж. Конечно, серьезно.
Сказав это, Лиза вдруг почувствовала себя неловко, хотя куда уж дальше. Даже ее собственный голос казался ей глупым. Потому что она готовилась для этого, действительно! Она не раз вспоминала тот массаж от Иры, после которого так долго простояла на коленях на диване перед разложенными рисунками. Ей не хотелось показаться неумелой, хотелось так же заставить Иру млеть под ее руками, вырвать из нее стон.
Но сейчас все было как-то не так. Вдруг у нее не получится так же хорошо, как у Иры? Читала ли Ира что-нибудь перед тем массажем? Или это у нее дар от природы? Делала ли она такой массаж кому-нибудь другому? Или другой, не ей?
И это «нагнись» на фоне звучало дополнительной насмешкой над ней. Иногда Лизе казалось, что Ира издевалась над ней, что у той всегда было какое-то невидимое ей преимущество. Может, она и правда над ней издевалась прямо сейчас? Но сейчас Ира будет лежать перед ней лицом вниз и не будет видеть ее растерянного лица.
— Ложись, — скомандовала Лиза, и Ира, не проронив ни слова, послушно легла на живот.
— Что дальше? — проговорила она в подушку.
— Убрать подушку из-под головы, оголить спину, — выдавала Лиза команды, которые взяла из краткого курса. На картинках так и было нарисовано.
Ира откинула подушку прочь, немного замешкалась и нагнула лампу, чтобы стало чуть темнее. Одним движением стащив футболку, она легла, утыкаясь лицом в сложенные перед собой руки. Одно простое движение. Лиза старалась отвести взгляд, как тогда, в примерочной. Но то, на что она так старалась не смотреть, все равно было видно: прямо сбоку, ниже подмышек, там, где кожа становилась нежнее, там выглядывала грудь, прижимаемая телом. Лиза заставила себя не смотреть туда. Ведь она будет массаж спины делать, так? «Туда и надо смотреть», — уговаривала себя Лиза.
— Можешь сесть на меня, если хочешь, — проговорила Ира в сложенные перед ней руки.
Футболки теперь не было: только белая ткань трусиков контрастирует на смуглой коже. Лиза с трудом отвела взгляд от места, куда ей предлагалось сесть. Сесть? Прямо на нее? Она же тяжелая, и Ире будет больно и неудобно. И вообще: это недопустимо!
Лиза, отодвигая одеяло далеко в сторону, осторожно перенесла ногу через Иру, подтягивая штанины пижамы и раздвигая бедра шире, чтобы не задеть, но до конца не села, просто осталась стоять на коленях. Мозг, как нарочно, подкидывал ей из памяти те моменты, когда и по какой причине она стояла именно в такой позе, особенно часто в последнее время. Она гнала их прочь всеми силами: сейчас не до этого совсем. Перед ней была Ира: та часть, которую можно трогать и не бояться сделать лишнего движения. Вот тут допустимо все.
Смуглая кожа голой спины, округлые плечи, омут темных волос. Ложбинка вдоль позвоночника до самой поясницы, до белой полоски белья. Лиза пробежалась взглядом по этой ложбинке, опускаясь глазами все ниже. Две едва заметные ямочки прямо над копчиком. Она еще раз потерла ладони, чтобы они стали теплее, вспоминая, с чего нужно начать.
Осталась еще одна важная деталь, и она снова скомандовала, но уже мягче:
— Вытяни руки вдоль тела.
Руки Иры опустились, и Лиза почувствовала ее пальцы прямо возле своих ног. Они чуть касались ее, совсем легко, но сквозь пижаму она ощущала это движение: как проверка, что Лиза тут, рядом.
Лиза еще раз потерла ладони, слегка подышав на них, прежде чем приступить, но кожа под ними все равно была горячее. Мягкая, горячая кожа. Нежная. На фоне ее бледных рук кажется еще темнее. Пальцами Лизы начала растирать кожу у крестца, как и было написано. Прямо над ямочками, очень осторожно. Руки поднялись выше, сминая кожу, смешивая температуру, разминали расслабляющиеся мышцы прямо вдоль позвоночника, по выступающим краям ложбинки вдавливались пальцы до самого верха, обратно вниз до белья, и сразу же возвращались назад. Запах миндаля окутывал их.
— Лиза, — проговорила Ира, тронув пальцами ее ноги, и Лиза непроизвольно напрягла бедра от этого контакта.
— Да?
— Ты можешь помассировать мне плечи?
— Да, конечно.
Руки Лизы легли на плечи, большие пальцы уперлись в лопатки. Пришлось немного нагнуться, удерживая равновесие, и бедра еще сильнее напряглись. Лиза упиралась в плечи Иры, нащупывая мышцы, вкладывая туда силу своего веса.
«Нагнись, призываю я тебя. И отвернись», — издевательски раздавалось из плеера.
Бешеный четкий ритм песни раскачивал Лизу, передавался через руки в плечи Иры, и та поддавалась этим рукам. Все тело тянулось к этим ладоням. Еще, еще больше контакта под эту песню.
— Ммм… Еще, — потребовала Ира, выдавая свои мысли, чуть сжав пальцами ноги Лизы и оставаясь там.
Лиза обхватила ее плечи, разминая сильней. Ира уткнулась лбом в диван и от этого голова ее приподнялась. Сквозь волосы проглядывала шея, призывая коснуться, и Лиза не стала себя останавливать: пробравшись к шее, она легонько надавила. Только чтобы проверить. И Ира отозвалась, еще сильнее подаваясь назад. Легкие вдавливающие движения большими пальцами: вверх и вниз. Нежные ласкающие движения: вверх и вниз. Сильные движения: вверх и… Лиза вдруг заметила, как двигала бедрами в такт песне. Черт! И давно она так делает? Срочно остановиться!
Песня кончилась. Но опять, как назло, зазвучал Рамштайн со своим антибрачным гимном:
«Ты!
Ты имеешь?
Ты имеешь меня?»
Ведь Ира не зря задавала ей эти вопросы про замужество? Это была проверка? Устроила ей опрос на весьма любопытные темы.
Лиза гадала, пока пальцы ее аккуратно пробирались в волосы. Ира тихо простонала в простыню, и Лиза, откликнувшись на это, с большим удовольствием погрузила руку в самую глубину, сразу всю пятерню. В этой музыке, в этой комнате она могла себе это позволить: трогать Иру так, как ей хочется. Ведь ей нравится, не может не нравиться: Лиза могла поклясться, что слышит дыхание Иры. Она закрыла глаза, наклоняясь, прислушиваясь, наслаждаясь только контактом: пальцами одной руки — в волосы, глубже, медленнее, пальцами другой — по нежной коже шеи, касаясь только кончиками пальцев. И Ира дышит в простыню, делая ее горячей, влажной. Лиза почти замерла над ней, пытаясь уловить любой звук, но музыка перебивала:
«Хочешь ли ты, пока смерть не разлучит нас, быть мне верной?
Нет!»
Ира чуть сжала ноги Лизы: «глубже, Лиза, дальше, по всей голове».
Пальцы медленно пробирались, выныривали и опять погружались.
Бедра совсем затекли, они скоро начнут дрожать, и Лиза позволила себе слабость — присесть прямо на ягодицы под ней. Руки вернулись на плечи, и Ира выдохнула, расслабляясь, ощущая на себе тяжесть Лизы, чувствуя, как бедра обхватывают ее тело. «Только не вставай, Лиза!» Ира обхватила Лизу руками, будто не желая отпускать. Но больше движения не мнущие, теперь они поглаживающие: по всей спине, по всей коже. Как же хорошо! Ира опять дышала в простыню, губами собирая ткань. Только подушечки пальцев касались ее тела: от шеи по всей спине, до поясницы, по талии, вверх к подмышкам, где кожа совсем нежная. Лиза следила за собственными руками, затаив дыхание, как будто это были не ее руки. Что ей можно? Сколько ей будет позволено? Ира смогла бы дать ей понять — руками она держалась за нее. Лиза опять спустилась ниже, к копчику, к двум ямочкам над ягодицами, которые так и манили ее большие пальцы: заполнить их, чуть надавить, погрузиться остальными пальцами в мягкость боков. Ира едва заметно сжала ее бедра.
Это хорошо? Или это плохо? Это значит «надо вернуться?» Это было слишком?
Не рискуя, Лиза опять принялась за плечи, массируя их и не отводя взгляд от шеи. Ира опять сжала ее. Лиза перестала раздумывать: она опять пробралась в волосы, лаская кожу головы под ними. Как же хочется наклониться ниже, нагнуться, окунуться в запах волос, прилечь, почувствовав грудью контакт. Лиза закрыла глаза, отдаваясь ритму музыки. Прижаться телом, чувствовать всю Иру под собой. Она уже совсем не контролировала свои руки, которые свободно блуждали по всей Ире: волосы, шея, плечи. Жали, нажимали, трогали, жадно, всю.
Она опять заметила, как двигалась в такт песне, как ходили ее бедра, на которых покоились руки Иры. Слишком поздно, слишком явно.
Лиза подскочила на колени, поднимая руки. Наверное, это и правда слишком. Она так и не поняла, что было допустимо, а что — нет. Ира отпустила ее, и сама забралась руками в свои волосы, как будто лишилась такого необходимого сейчас контакта.
Лиза сползла на свое место, гадая, что нужно сказать. Ее мучил только один вопрос:
— Тебе было хорошо?
Ира повернулась к ней лицом, прикрываясь одеялом и улыбаясь.
— Да, очень. Хорошая техника. Из книги. Ингрид, — скопировала она тон Лизы, которая до этого была так серьезна.
Лизе вдруг стало нестерпимо жарко, невыносимо. Такое ощущение, что Ира опять над ней насмехалась.
— Давай я покажу тебе, как мне было хорошо, — тут же проговорила Ира ей на удивление.
Ведь ей не послышалось, точно не послышалось. Но она к этому не готовилась! Лиза смотрела прямо на Иру, и в этом полумраке ей казалось, что глаза у той абсолютно черные. Еще один омут, куда она была готова нырнуть, не задерживая дыхания.
— Давай, ложись, — не дождалась ответа Ира, и Лиза подчинилась: перевернувшись на живот, она лежа стащила с себя верхнюю часть пижамы. Прохладно, уязвимо. Лиза вжимала плечи, напрягаясь, и вдруг ощутила тяжесть на себе: Ира села на нее без спроса, без предупреждения. Она всегда так делала. Интересно, оделась ли она обратно? Руки проскользнули по ее спине, оставляя теплую дорожку, но эта мысль про футболку Иры никак не выходила у Лизы из головы.
Музыка сменилась, и Лиза раздосадованно узнала ту композицию, на которую потратила так много времени. Она должна была достаться ей! Но теперь Ира сидела на ней, разминая ее скованные плечи.
— Нравится песня? — спросила Ира, чуть наклонившись к Лизе, и та кивнула в ответ.
Конечно, ей нравилась эта песня. Она так долго искала ее. Та самая, под которую Ира танцевала, закрывая глаза от наслаждения. Как же она тогда двигалась под эту мелодию, бухающую сразу во всей Лизе, пока она цеплялась за ручки стула в попытке не провалиться. Как будто Ира опять издевалась. Но Ира была абсолютно серьезна. И ее намерения передавались через руки: пальцами она мяла плечи Лизы, активно, сильно, пытаясь расслабить, растормошить.
— Мне тоже нравится, — ответила Ира. — Знаешь, что мне еще нравится? — прозвучало хрипло. — Когда ты делаешь вот так.
И пальцы сместились к шее, чуть надавливая на основание. Лиза чуть повернулась, чтобы дать Ире больше пространства, чтобы дать понять, что она готова ко всему, что Ирп будет с ней сейчас делать.
— И когда делаешь вот так, — Ира стащила резинку с волос, распуская волосы Лизы, проскальзывая в них пальцами. — Вот так мне очень хорошо, Лиза.
И голос ее звучал ниже и тише. Совсем близко.
Ира пробралась в волосы, массируя кожу головы, закрывая глаза. Интересно, сдерживает ли Лиза дыхание, как и она до этого? Так же ей хорошо, как было ей?
Лиза сжимала губы, растворяясь в этих блуждающих движениях по ее голове. Вот, значит, как хорошо от этого может быть. Пусть эти руки будут на ней везде: везде, где ей хочется. И Ира, как будто услышав ее мысли, пробиралась по всему телу, скользила, не отрывая ладони, не разрывая контакта. Она трогала ее. Никакого массажа, блаженное скольжение, и от этой мысли Лиза почти дрожала. Музыка совсем потерялась, было не до нее.
Руки скользили везде: по плечам, по спине, по бокам, поднимаясь вверх по ребрам, слишком близко от груди. Лиза непроизвольно схватилась за Иру. Та замерла и вернулась к плечам, медленно скользнула вниз по рукам, по локтям, по запястьям, ниже до самых ладошек. Пальцы коснулись пальцев, ладони вдавились в ладони. Ира нагнулась ниже, и Лиза почувствовала, как волосы легли ей на спину, щекоча, будоража. И услышал совсем рядом:
— И еще мне было очень хорошо, когда ты села на меня.
«И двигалась на мне», — так и не сорвались слова. Ира прикусила губу почти до боли.
Лиза ахнула в простынь, чувствуя, как Ира придавливает ее сильнее, прямо там, где она сидит. Она вцепилась в ее руки. Пальцы переплелись. Ира держала ее под собой, совершенно обездвижив. Почти голая Ира держала ее за руки, склонившись над ней, полностью взяв в плен. Спина Лизы напряглась, готовясь выгнуться в любой момент.
«Ляг на меня, ляг на меня скорее!» — стучало у нее в голове.
Отсутствие всякого движения мучило, убивало. Хотелось приподняться самой, коснуться спиной голой груди. Лиза сильнее сжимала руки, прося, умоляя двигаться дальше. И Ира продолжила: так же медленно она вернулась вверх к плечам, касаясь только кончиками пальцев, дразня. Руки опять разминали плечи, продолжая массаж. Телом Лиза расслаблялась, успокаивалась, но в голове все кричало. Массирующие движения перешли в поглаживающие, и через несколько секунд Лиза почувствовала, как Ира поднялась с нее.
Лиза натянула пижаму обратно и развернулась к Ире. Ее голые плечи выглядывали из-под одеяла. Значит, ей не показалось, значит, Ира так и не оделась тогда.
Что теперь делать? Что делать?! Что все это значило?
Надо было быть смелее, надо было делать все, что хотелось! Но вот момент упущен, и они обе лежат, молча всматриваясь друг в друга. В груди все колотится, как сумасшедшее, и теперь это точно никакие не сигареты. В следующий раз, в следующий раз будет еще.
— Я сделаю в следующий раз все, что тебе понравилось, — отважилась Лиза, вглядываясь в Иру.
Она могла бы прямо сейчас сделать все это еще раз. Но можно ли так?
— Сделай обязательно, — проговорила Ира на выдохе.
Из-под одеяла вынырнула ее рука с резиночкой Лизы на запястье и открытой ладонью легла прямо посередине, на черте, которая была пересечена столько раз за этот вечер. И больше Лизе не было страшно, все стало ясно. Она нравится Ире, так же, как и Ира нравится ей: до желания всматриваться в лицо, до желания не отрывать взгляда, до желания прикоснуться, держать и не отпускать. Лиза протянула руку навстречу, в открытую ладонь, и Ира улыбнулась ей в ответ.
Недосказанные слова, не доведенные до конца движения наполнили комнату, вытесняя полумрак, музыку, мебель. Ничего не было, кроме этого дивана, на котором они лежали, держась за руки. Ничего, кроме мыслей, волнующих рассудок. Лиза расслабила руку и пальцем провела по ладони, по запястью, как Ира до этого делала с ней. Но только теперь она видела ее лицо, могла знать, что той приятно так же, как и ей. Ира прикрыла глаза, расслабляя руку, разводя пальцы в сторону. Ласкающие движения по руке, до локтя и обратно по ладони, вычерчивающие заклинания, понятные только им двоим. Лиза напротив нее, и Ира слышит, как она дышит. Как хорошо: лежать вот так и трогать друг друга за руки. Пусть это продлится вечность, только бы не заснуть, только бы не заснуть. Не закрывай глаза, смотри на меня. Трогай еще.
***
— Как вам спалось? — поприветствовала Ингрид заспанную дочь, а за ней и Иру в футболке ее дочери. Давно она уже не оставалась у Лизы ночевать.
— Плохо, — ответила Ира.
— Так себе, — потирала Лиза глаза.
Ингрид рассмеялась:
— Да вы же проспали почти до обеда.
— Мало. Спать всегда мало, — ответила Лиза, и Ира улыбнулась в подтверждение.
Ингрид наблюдала, как Лиза заваривает кофе на две кружки. Возможно, ей надо повторить тот разговор с дочерью про безопасный секс с некоторыми поправками на этот раз. Когда-то ей надо будет это сделать, рано или поздно.
— А вам как спалось? — спросила Ира ее в ответ, мило улыбаясь.
— Мне спалось отлично, вы даже меня не разбудили, когда пришли. А когда вы пришли, кстати?
— Рано, — увильнула от прямого ответа Лиза, потирая нос, и Ингрид улыбнулась: ее дочь совсем не умела врать.
— Странно тогда, что вы не выспались, — лукаво улыбаясь, предположила она, и Лиза порозовела. Да, ей точно надо будет поговорить с Лизой, только для этого ей сначала надо подготовиться самой.
— Мы еще занимались перед сном, — ответила Ира за Лизу, быстро среагировав, — скоро экзамены.
— Лиза, ты уже сказала Ире, что остаешься после девятого? — продолжила беседу Ингрид.
— Да, она мне сказала. Сказала, что Сторибрук — лучший город земли, и она не может не остаться тут еще на пару лет, — с улыбкой произнесла Ира, и Лиза поставила перед ней кружку с дымящимся кофе, закатывая глаза.
— Ничего такого я не говорила, — фыркнула она.
— Спасибо, хозяюшка, — проигнорировала Ира последнюю фразу, улыбаясь.
Ингрид тихонько посмеялась, глядя на этих двоих. Она знала свою дочь: быть в роли «хозяюшки» ей бы точно не понравилось.
— Уже выбрали, что будете сдавать? — продолжила школьную тему Ингрид.
— Черчение и рисование, — ответила Лиза, отхлебывая из кружки, прежде насыпав туда гору сахара и хорошенько разбавив молоком.
— Милая, ты же знаешь, тебе не позволят.
— Ну, им придется смириться, если они не хотят проблем, — парировала Лиза, но тут же притормозила, вдруг осознав, кого она имеет в виду под этими «ими».
Она бросила осторожный взгляд на Иру, но та не подала виду.
— А ты что выбрала, Ира? — продолжила расспросы Ингрид.
— Историю, обществознание, литературу, — отчеканила Ира. Это был ее план. Мамин план. Совместный.
— Нравятся гуманитарные предметы?
— Мне еще нравится физика, но она мне не подходит. И вряд ли я получу за нее твердую пятерку, так что остановилась на этом.
Ингрид одобрительно покачала головой. Ира всегда вызывала у нее симпатию: целеустремленная, собранная, общительная. Было видно, что она знает, чего хочет. Все-таки здорово, что они общаются: за это время Лиза стала спокойнее, покладистее.
— Рада, что вы не забываете про учебу, — договаривала она, поднимаясь из-за стола. — Приятного вам аппетита, девочки, — сказала она на прощание и вышла из кухни. Но до нее все еще доносились их слова, и она опять улыбнулась.
— Еще раз назовешь меня хозяюшкой, бухну сахара в кофе, Ира!
В ответ раздался смех.