Separate ways

10

 Сяо Чжань приходит в себя в незнакомом месте на холодном полу. В теле ощущается странная слабость, во рту сухо как в пустыне, а голова буквально раскалывается на части. С губ срывается мучительный стон, когда он пытается приподняться, и обнаруживает на своих руках наручники, не простые человеческие, а скорее из инопланетного металла, с замком по отпечатку, больше похожие на кандалы. Перед глазами все плывет, картинка с трудом обретает фокус, приходится избавиться от контактных линз, которые только раздражают сетчатку, провоцируя резь. Толстовка липнет к телу вместе с надетой под нее майкой, но снять не представляется возможным. Мужчина осматривается в полупустом зале, заставленном какими-то колоннами, щурится в слабом свете редких светодиодных ламп и замирает испуганно, когда понимает, что нечто, принятое им за колонны, оказывается огромными капсулами в полный рост, заполненными каким-то химическим раствором.

Чжань осторожно встает на ноги, опираясь о стену, пока не пройдет головокружение, и растерянно облизывает пересохшие губы с кучей мелких трещин. Он смутно припоминает, как попал на этот корабль. Корабль же? Ему позвонил Ван Ибо, который только и мог, что повторять заполошно «Чжань-гэ» настолько испуганным голосом, что на секунду мужчина даже растерялся. А потом отследил звонок и помчался по координатам, ни на секунду не усомнившись в том, что тот нуждается в его помощи. Наивный глупец. Дальше в воспоминаниях только удушающая дымка газа, заполняющая легкие, нехватка кислорода, осознание западни, размытый силуэт перед ним и после темнота.

Сяо Чжань делает первый неуверенный шаг вперед и, убедившись, что голова больше не кружится, наконец, отлепляется от стены, углубляясь в полумрак зала. Здесь слишком тихо, шаги отдаются эхом, а по коже ползут мурашки – никто не озаботился хотя бы немного прогреть комнату, которая чем-то напоминает странную лабораторию. Мужчина замечает столы с пробирками, скользит взглядом по колбам, по мелькающим на огромном мониторе уведомлениям с показателями жизнедеятельности и застывает, как громом пораженный, не в силах отвести глаз, а после срывается с места, почти что врезаясь в огромную капсулу, в которой погруженный полностью в мутную жидкость находится Ван Ибо.

Чжань не успевает подавить предательский всхлип, когда прислоняет ладонь к стеклу, задыхаясь от переполняющих его чувств. Он с нарастающим ужасом осматривает буквально выточенные из камня исхудавшие черты лица, смеженные веки, расслабленные уголки губ, зовет на пробу по имени и, когда не получает ответа, обессиленно стонет. От висков и затылочной области Ибо, от груди в области сердца, от запястий, живота и ног тянутся широкие трубки разной толщины, исчезая в основании капсулы, будто бы качая что-то или, возможно, поддерживая жизнь на уровне показателей. На стекле остается мутный след от дыхания Чжаня.