Кровь Пламени.

Пролог: Холодная вьюга и багровый снег.

Когда огонь покинет мир,

И окутает всё льдом,

 Появится она,

Новый наш огонь.

Лёд оставил свой след на ступеньках замка и спрятал его за белоснежными хлопьями неба. Маленькие снежинки окутывали тёплые земли всё больше и больше. После того, как сердце перестало биться, грудь подниматься, кровь переливаться, земли обречены на холодную вьюгу. Больше некому согревать их, больше некому править, больше некому продолжать род. Последний дракон, в чьём сердце осталось пламя, улетел, как только его хозяин, друг, союзник и защитник, умер.

Она была рядом, держала его тёплую ладонь, затем холодную. Смотрела на то, как кожа становится бледнее и видела в ней его страну: она так же умрёт, похолодеет, затвердеет и больше не познает жизни.

Ребёнок в животе толкнул её, словно окликая от горя. Девушка пролила первые слёзы. Она сидела здесь, со своим мужем и просто смотрела на то, как он погибает. Мужчина предупреждал её, просил не обвинять других и не мстить. Поспешно вытерев слёзы, девушка вышла из его покоев, которые, как казалось, пропитались смертью и кровью. Смертью и кровью. Смертью и... кровью.

Мать ждала её на лестничной площади, которая приветствовала новоприбывших гостей, рядом с которой стояло множество слуг, раскладывающие вещи, и фрейлины, отдающие приказы королевы, параллельно обсуждая красоту и масштабы замка. Однако, гостей больше площадка не встретит. Не встретит так же, как тёплую весну или лето, как радость, смех и детей. Страна будет пустовать, останутся лишь слуги, верно служащие своему, уже мёртвому, королю.

Девушка смотрела на башню впереди, чтобы не видеть грозный взгляд матери. На колонны, которые поддерживают ярус первого этажа, на белый кирпич замка, на деревья, которые моментально сбросили свои листья и стали такими же мёртвыми, как их король. Фонари, на чёрных столбах, перестали гореть. Ранее утро наступило, рассвет должен был появиться на небе, но его всё не было. Белая пелена над замком, белая пелена под замком, белая пелена на замке. Девушке становилось всё хуже и хуже.

-Умер?! – грозно спросила её мать.

-Умер. – девушка потупила взгляд, смотря на ребёнка в её животе. Он мило шевелил ручками и ножками из-под серебряного, блестящего платья. Невесомое, словно поздний одуванчик, и яркое, нежное, словно звёздная ночь. Прозрачные рукава не защищали её от холода, внезапно появившегося в стране. Она взяла с собой только бледно-голубую накидку с белыми вышитыми узорами по краям, которые тянулись с длинного шлейфа до самой шеи, постепенно, словно ветви, развиваясь, думая, что она сможет её согреть.  Но девушка недооценила морозь, который, словно туча, навис над землями и не собирался уходить.