Ветерок и молодой господин

1.

Мой молодой господин всегда просыпался рано. В нашем городке многие вставали на рассвете, принимаясь за работу. Но зато вечером, едва смеркалось, почти все дома погружались в темноту, а хозяева, экономя свечи ложились спать пораньше.

А-Шенг открыл глаза и сладко потянулся. Он был молод и спал крепко, кошмары теперь редко нарушали его сон. А если страшные видения и приходили к нему, рядом всегда была я, готовая осушить холодный пот, выступивший на лбу, погладить его щеке, заставляя поверить, что все, что он видел, произошло давно, кровь впиталась в землю, прорастая травой и цветами, а кости нашли свой покой в могилах.

Как обычно утром я привычно коснулась его щеки, гладкой и такой теплой. Он весело улыбнулся, глядя, как всегда, мимо меня, но мне было все равно. Я привыкла, что он редко смотрел на меня, даже разговаривая со мной. Все равно я не могла ответить ему. Я была рождена немой, да и теперь таковой оставалась.

Мой молодой господин быстро вскочил и пробежал голыми ногами к тазу с водой. В нашем доме всегда было чисто: на полу ни соринки, на полках и на столе – ни пылинки. Ведь каждую ночь, когда мой молодой господин спал, я беззвучно выметала весь сор из дома, поправляла тонкие занавески и аккуратно складывала бумаги, разлетевшиеся по столу.

На это у меня еще хватало сил.

Молодой господин натянул одежду, которую сам постирал вчера вечером. Разумеется, она уже высохла, ведь он повесил ее на улице, а я всю ночь обдувала ее, стараясь, чтобы ткань высохла равномерно, не оставив ни складочки.

- Ветерок*! – позвал меня А-Шенг, и я привычно взъерошила его длинные черные волосы. А-Шенг ласково улыбнулся мне, выставляя руку ладонью вниз, и я, как всегда, поднырнула под нее, ласкаясь, словно большая собака.

*маленькую служанку зовут Вэй Фэнг, что переводится как "ветерок". 

Мне нравилось теплое прикосновение его руки, нравились его тонкие пальцы, часто испачканные чернилами, нравились наши маленькие шалости, привычно повторявшиеся каждое утро...

Мой А-Шенг говорил, что мы уже четыре года жили в этом городке, больше похожем на разросшуюся деревню, и мой молодой господин давно носил другое имя: все называли его Шуо Ли. В городке его любили и уважали: мой молодой господин прекрасно писал и никогда не отказывался помочь тем, кому нужно было отправить письмо или составить жалобу. И за это ему платили, кто чем мог. Иногда ему доставалась пара монет, а иногда – пучок моркови. Ведь жили здесь совсем небогатые люди.

Соседи часто спрашивали моего А-Шенга, почему он не попробует сдать императорский экзамен, но он всегда улыбался и отвечал, что сильно нервничает и мгновенно забывает все иероглифы, что уж говорить о содержании мудрых книг, прочитанных им.

Но мы-то с ним знали истинную причину. Шуо Ли, чье имя носил теперь мой молодой господин, был сыном простых крестьян и вряд ли у него была возможность научиться писать. Участие в императорских экзаменах могло привлечь лишнее внимание к молодому господину, а мы с ним вот уже четыре года тщательно избегали этого.

Шуо Ли, маленький слуга, живший в доме моего молодого господина, давно погиб, и на его могиле уже шумели высокие травы. Это был добрый мальчик, в конце своей жизни отплативший за все, что наш старший господин сделал для него...

В тот день, в тот страшный день четыре года назад все наше поместье было охвачено огнем. Мне тогда было всего восемь лет, и я не могла кричать от страха, потому что была рождена немой.

В тот день четыре года назад, когда мне едва исполнилось восемь лет, а мой молодой господин по счастливой случайности уехал навестить могилу своей старой няни, находившуюся у старого храма в двух днях пути от нашего поместья, в тот день я умерла.