Возлюбленный враг ~ги/ри~

10

Так забавно. ГИ так и не смог выбраться из этой крепкой хватки, а вскоре, не смог противится сну. Его тело, как и голова оперлись об стену, а правая рука слегка сжала чужую руку. Ростом они не особо отличались, как могло показаться на вид, максимум сантиметров десять, что до характера русского.. Всё необычайно просто, все его шалости, подколы и прочее, чем вряд ли занимался обычный, взрослый человек, были обыкновенны, ведь, он просто ребёнок, пускай не маленький, но ему всего недавно стукнуло 16 лет, а детство, он все провёл за тренировками, как только узнали, на что он способен.

Сейчас каждому снилось своё, но увы, их сны были вовсе не с розовыми единорогами, что пукали радугой и поедали облака сахарной ваты, а так же невероятно пушистыми белыми котиками. Каждый из них был полон страданий, и полностью стоил того, что бы о нем рассказать. Осталось лишь успеть, пока его носитель не проснётся от накатывающего волной страха, пытаясь отдышатся от увиденного, словно стараясь успокоить себя бешеным количеством воздуха. Каждый сон, вовсе не какой-то там придуманный кошмар, а кошмар наяву, в виде оравы болезненных воспоминаний, что были зарыты так глубоко, что высвободить их могли лишь сны.

...

Он убегал, он убегал от самого себя, он снова не смог сдержатся и случайно погубил всех, всех кто был ему так дорог. Снова эти противные страх, неприязнь и отторжение себя. Он не хотел, правда не хотел, не хотел убивать, причинять вреда. Он убежал, в тот самый красивейший лес, что сразу стал ужасен для всех. Немой крик застряет в горле, а слезы бегут ручьями. Ему противно от самого себя и слишком больно, от того, что натворил, хочется убить себя вслед. Но даже если так, он даже не может убить себя! И это погружало в отчаянье ещё больше, словно в омут, утягивало. На душе ужасно паршиво, ком в горле не даёт дышать и уже болит голова, отдавая пульсирующей болью в висках, от этих всех мыслей, что просто убивали, пожирали изнутри. А он всего-то разозлился на какую-то мелочь и не смог контролировать себя, за что теперь ненавидел всю свою суть с самого корня. Хватаясь за голову и чуть ли не выдирая волосы, он словно старался это все заглушить.

Но стало только хуже.

Его словно стали преследовать голоса тех, кого он убил, они били по самым больным местам, и вовсе не физически, заставляя лишь застыть от ужаса и отчаянья. Всё же, он находит силы встать и бежать, бежать так далеко, пока не сможет идти.