Ханнамонтана!

реал лайф нот гуд

Кира Медведева просыпается с головной болью и протяжным «блять», потому что на часах три минуты десятого, пара уже началась, а она всё ещё в зародышевом состоянии лежит в позе креветки под одеялом. Именно так начинается послеконцертное утро Молли, которая в реальной жизни та ещё неудачница, которая кое-как пытается совмещать учёбу в меде и пинание хуёв. О её реальной личности знает только Китана, в жизни же Вилка Малашенко, и Дашка-какашка Каплан — пара образцового ранга и лучшие друзья этой балды. Если бы не они, в жизни совсем было бы худо, так как её сердечко с самого первого курса пробила стрела самой красивой девушки потока и всей вселенной Киры Медведевой — старосты их группы Елизаветы Андрющенко.

О её любовных пиздостраданиях друзья порядком заебались слушать, и Ви уже сама предлагала поговорить с Лизой, с которой она был в неплохих отношениях, но Медведева, как перепуганый кот, начинала пищать и кидаться на Вилку, поэтому спустя три года их общение ограничивалось только обоюдным приветствием.        Одевалась на учёбу Киру, мягко говоря, не очень, ибо все крутые вещи оставались на концерт, да и чтобы никто не спалил её вторую личность. Халат вечно был в состоянии не стояния, мятый, с пятнами, из-за чего ей часто грозили отчислением, но сил тупо не было, потому что если был концерт, то она заявлялась в шарагу под утро. В другое же время она была в студии у Ви с Дашкой, где последняя записывала свои рэперские потуги, а они с Виолеттой писали песни и обдумывали новую концертную программу. Каким-то чудом она дожила до четвёртого курса, сдавая экзамены с третьей попытки на нестойкие тройбаны, и каким она будет врачом, сложно было представить, зато музыкант из неё довольно неплохой. Муза могла прийти в любое время, например за рулем, поэтому девушка всегда с собой таскала блокнот на замочке, как у девочки-третьеклассницы, в котором хранила тексты своих песен и накидывала новые.       
Закинув в себя бутер с сыром и кофе, без которого не обходился ни один день Киры, надев первую попавшуюся  футболку, джинсы и кеды, она вылетает из шараги. Когда Медведева стучится в кабинет, на часах уже пол десятого, и к её потрёпанному виду, помятой одежде и грязному халату добавились одышка, как у загнанной собаки, взлохмаченные волосы и след от рюкзака на щеке, потому что она успела задремать в метро.       
Константин Юрьевич, выдающийся абдоминальный хирург, осматривает вошедшее явление из-под очков:
—Доброе утро, Кира. А мы тут как раз пытались вспомнить анатомию из прошлых курсов, может быть, блеснёте знаниями? —девушка  тяжело вздыхает, потому что она может блеснуть в данный момент только очередным позором перед Андрющенко, — так вот, напомните нам, пожалуйста, группу мышц-сгибателей плеча? 
Кира понимает, что это полный попадос, но поднимает правую руку и отчаянно пытается в ней высмотреть ответ, которого нет, и с полной растерянностью на лице отвечает: 
— Ну... это... получается... рука... — говорит она и краснеет до кончиков ушей, ибо это привет со дна, а не знания. 
Группа начинает смеяться, Лиза пробивает себе лоб рукой, и хочется провалиться во вчерашний день, где на неё смотрят с восхищением, а не как на наложившую в штаны
—Медведева, — грозно начинает преподаватель, — вы понимаете, что с вашими знаниями даже на первый курс стыдно вас направить. Я не намерен мириться с тем, на что закрывали глаза мои коллеги все эти годы, поэтому вы больше не сидите рядом с Малашенко, что пойдёт на пользу вам обеим. И с этого дня я передаю вашу успеваемость под ответственность старосты, с которой вы и будете сидеть. 
— Но Константин Юрьевич, — начинает было Лиза, которой данный расклад совсем не вкатился. 
— Никаких «но». Лиза, вы очень умная девушка, поэтому я даю вам задание образумить эту балду. Если она сама сдаст зачёт хотя бы на три, то я поставлю вам автомат на экзамене, если же нет, то незачёт будет у обеих. А так как я по совместительству проректор, то жаловаться вам по сути некому. Поэтому я в вас верю, Лиза.