Ставка

XXV. Красивая вещь

Запах сигаретного дыма резал мне лёгкие хуже угарного газа. Громкая музыка колотила как по нервам, так и по барабанным перепонкам, длинное неудобное платье раздражало всё больше и больше. Но всё, что я сейчас могла — это цепляться за руку Чонгука и старательно игнорировать презрительные взгляды, брошенные в мою сторону.

Мы обогнули несколько столиков, приближаясь к тому, к которому я так сильно не хотела. Там сидели люди, которых я так сильно теперь ненавидела и боялась. Ну, за исключением одного. Юнги. Правда, новость о том, что за те дни, пока я болела, и даже после них, он так ни разу больше и не пришёл, хотя обещал, больно царапала мне душу. Но едва ли я могла в чём-то его обвинять.
Мне стало не по себе, когда четыре человека в упор уставились на меня, жадно впиваясь взглядом, заставляя нервно сжаться и сутулиться. Чонгук первый занял место на диване и потянул меня за руку, усаживая к себе на колени, хотя возле него было ещё достаточно места для того, чтобы я села.

— Ты, Чонгук, умеешь удивить.

— Я не для того, чтобы удивлять вас всех, сюда пришёл.

— Зачем же ты тогда её с собой взял? Явно не для того, чтобы выгулять.

Ощущение неловкости быстро переросло в злость, обиду и ненависть. Я сама не заметила, как сжала пиджак Чонгука в своих ладонях. Голова моя по привычке опустилась вниз, волосы закрыли лицо, и вместе с этим непрошенные слёзы, готовые катится вниз, дали о себе знать.

— Ты бы за языком следил, Хосок. Всё-таки не животное и не вещь обсуждаешь, — мои плечи расслабились, когда знакомый голос строго осадил говорившего. Юнги вступился за меня снова. Я вновь почувствовала, что не одна. Что есть ещё на земле добро, незапятнанное грязью.

— За кого ты заступаешься, Юнги? Это его сестра, тебе напомнить, как ты умывался своими же слезами три года назад?

Послышался громкий хлопок, приборы на столе задребезжали на секунду. Кто-то громко ударил ладонью по столу, и у меня не оставалось сомнений, что это был Юнги.

— Прекратите оба! Хосок, ты правда перегибаешь, Лиён ни в чём не виновата. Чонгук, ты притащил её сюда для того, чтобы нас всех рассорить или для того, чтобы показать своё могущество?

Более мягкий голос заставил присутствующих успокоиться и сбавить обороты появившейся агрессии. Больше всего здесь напрягало то, что за всё это время Чонгук не произнёс ни слова. Он не опровергал сказанных слов, не пытался вступиться за меня и только сейчас, когда к нему напрямую обратились, лениво протянул: