Момент истлевший веры.

Chapter 5.

Он развернулся и снял пиджак, обнажив черный нож и кобуру пистолета. Уже красные от удара о стену пальцы сомкнулись на рукояти, и Каден достал нож. Лезвие было изогнуто, как коготь: короткое, острое и смертоносное. Оно было таким же черным, как и рукоять
Кто знал, что одержимость Адамо ножами когда-нибудь мне пригодится? Теперь, по крайней мере, я могла узнать нож, которым меня порежут. Я проглотила истерический смешок, который хотел вырваться из горла.
Каден пристально смотрел на лезвие. Пытался ли он решить, какую часть отрезать от моего тела первой?
Умоляй его. Но я знала, что меня бы это не спасло. Люди, вероятно, постоянно умоляли его, и из того, что я слышала, это их не спасало.
Каден подошел ко мне, и я вздрогнула. Темная улыбка тронула его губы. Он вжал острый кончик лезвия в мягкую кожу ниже сгиба своей руки, выжимая кровь. Мои губы разомкнулись от удивления. Положив нож на маленький столик между двумя креслами, он взял стакан и, держа порез над ним, без единого намека на эмоции наблюдал, как кровь капает вниз, после чего исчез в ванной.
Я услышала шум воды, затем он вернулся. В стакане смесь воды и крови была светлого красного цвета. Каден подошел к кровати, окунул пальцы в жидкость и размазал ее по центру простыни. Мои щеки покраснели от понимания происходящего. Я медленно направилась к нему и остановилась, все еще находясь вне зоны досягаемости, хотя не сказала бы, что от этого было много толку.
— Что ты делаешь? — прошептала я, пялясь на запачканные простыни.
— Они хотят крови. Они ее получат.
— Почему вода?
— Кровь не всегда выглядит одинаково.
Кому это знать лучше, как не ему.
— Крови достаточно?
— Ты ожидала кровавую баню? — Он наградил меня язвительной улыбкой. — Это секс, а не поножовщина.
«Просто, скольких же девушек ты лишил невинности, чтобы это знать? И сколько из них пришли в твою постель добровольно?» — Слова вертелись на кончике языка, но я не была самоубийцей.
— Они не узнают, что это твоя кровь?
— Нет.
Он вернулся к столику и налил виски в стакан с кровью и водой. Не сводя с меня глаз, осушил его одним глотком. Я невольно сморщила нос от отвращения. Он что, пытался меня запугать? Пить кровь с этой целью было излишне. Еще ни разу не встретив, я уже его боялась. И, возможно, все еще буду бояться, когда склоню голову над его открытым гробом.
Я все ещё сидела на кровати прижав одеяло к телу,закрывая себя.
Пока он не передумал, я встала с кровати и направилась в ванну, закрыла дверь и повернула замок, потом съежилась от того, как это было глупо. Замок не представлял для него никакой преграды, ровно как и дверь. Ничто в мире не смогло бы меня защитить.
Я внимательно рассмотрела лицо в зеркале. Глаза были красными, а щеки мокрыми. Позволив тому, что осталось от корсета, упасть на пол, я взяла ночную сорочку, которую для меня сложил на стуле один из слуг. Сдавленный смешок вырвался изо рта, когда я надела ее поверх трусиков с бантиком. Часть, прикрывавшая грудь, была из кружева, но, по крайней мере, оно было не прозрачным, чего нельзя было сказать об оставшейся ее длине. Это была самая прозрачная ткань, которую я когда-либо видела, и она не оставляла ничего для воображения ‒ живот и трусики были на виду. Подол рубашки дополнительно отделан кружевом, а длина была чуть выше колена. С тем же успехом можно было выйти голой и покончить с этим, но во мне не было столько храбрости.
Я смыла макияж, почистила зубы, распустила волосы, и, не имея возможности отсрочить неизбежное, схватилась за ручку. Слишком ли плохо будет, если я заночую в ванной?
Глубоко вздохнув, я открыла дверь и вернулась в спальню. Каден все еще сидел в кресле. Бутылка виски была наполовину пуста. От пьяных мужчин не стоило ждать ничего хорошего. Он взглянул на меня и невесело засмеялся.
— И эту одежду ты выбрала, не желая, чтобы я тебя трахнул?
Я покраснела от его грубых слов. В нем говорило виски, но сказать прекратить пить было невозможно. Я придерживалась установленных правил.
— Не я ее выбрала.
Скрестив руки, я разрывалась от желания скользнуть под одеяло и замереть. Но идея лечь в постель тоже казалась не слишком хорошей. Не хотелось делать себя еще более уязвимой, чем уже была. Но и стоять полуголой перед Каденом не лучший вариант.
Я просто кивнула. Он опустил стакан и поднялся. Конечно же, я вздрогнула. Выражение его лица омрачилось. Ничего не сказав, Каден прошел мимо меня.
—Ты уходишь?—Вырвалось у меня из уст.Какая мне разница уходит он или остаётся?
На лице Кадена промелькнула ухмылка,он повернулся ко мне и сказал;
—Иду на поиски дамы,которая не откажет мне.
Это звучало мерзко,мне не хотелось знать,чем он будет заниматься.
—Если ты передумала,то я могу остаться.
—Нет.—Резко ответила я.
—Так и знал.—Сказал он,закрывая дверь за собой.
Я не могла уснуть,я боялась завтрашнего дня,боялась что кто-то заподозрит,что ничего этой ночью не было,боялась,что Кадена увидят выходящего из дома.
Уже было светло,когда дверь спальни со скрипом открылась,я тут же подскочила и увидела Кадена.
—Ты ещё не спишь?
—Не могла уснуть.—Честно призналась я.
Кадень молча закрыл дверь и вошёл в комнату ,а затем в ванную комнату.
Из ванной доносился шум воды, но, в конце концов, Каден вернется.
Я легла на край, повернулась набок и натянула одеяло до подбородка, затем закрыла глаза, заставляя себя заснуть.
Сейчас хотелось, чтобы этот день закончился, даже если это было началом многих адских дней и ночей.
Шум воды прекратился, и несколько минут спустя Каден вышел из ванной. Я пыталась дышать размеренно, будто уже спала, и даже осмелилась глянуть на него сквозь полуприкрытые веки, и то лишь потому, что мое лицо было укрыто одеялом и походило на камень. Каден был в черных трусах. И если в одежде он выглядел впечатляюще, то полураздетый выходил совершенно на новый уровень.
Он был сложен из мышц, а его кожа была покрыта шрамами. Некоторые из них были тонкими и длинными, похожие на следы от ножа, а некоторые - круглые и рваные - словно пуля разорвала его плоть. Над сердцем была надпись. Было невозможно прочитать ее издалека, но интуиция подсказывала, что это их девиз. «Рожден в крови. Поклялся на крови. Я вхожу живым и уйду мертвым».
Внезапно я почувствовала, будто нахожусь в лесу, зная, что кто-то меня преследует. Кровать просела под весом Кадена, и, сжав губы, я схватилась за край, позволяя себе лишь неглубокие вдохи.
Когда он лег, матрас сместился. В ожидании, что он потянется и возьмет то, что принадлежало ему по праву, я затаила дыхание. Будет ли так всегда? Буду ли я жалкой до конца своих дней, а мои ночи наполнены страхом?
Из глаз полились горячие слезы, но давление в груди не убавилось. Оно становилось все сильнее, а затем я, не в силах его больше сдерживать, вздохнула и всхлипнула. Возьми себя в руки, Джулия. Я пыталась бороться, но с губ сорвался еще один удушливый всхлип.
— Ты будешь плакать всю ночь? — послышался в темноте холодный голос Кадена.
Конечно же, он еще не спал. Для человека, занимающего его положение, лучше всегда держать ухо востро.
Я уткнулась лицом в подушку, но теперь, дав волю слезам, уже не могла их унять.
— Не представляю, как бы ты плакала, если бы я тебя все-таки взял. Может, я должен тебя трахнуть, чтобы дать реальную причину для слез?
Я подтянула ноги, пытаясь стать как можно меньше. Знала, что нужно остановиться. Меня не побили или чего еще хуже, но я не могла совладать со своими эмоциями.
Я ждала, точно зная, что он смотрит на меня, но продолжала прижимать лицо к подушке. Может, он выйдет, если его окончательно достанет шум. Когда он прикоснулся к моей руке, я так яростно дернулась, что непременно упала бы, но Каден подтянул меня к себе.
— Довольно, — произнес он низким голосом.
Этот голос. Я уже успокоилась и позволила ему перевернуть меня на спину, выпрямив ноги и лежа подобно трупу.
— Посмотри на меня, — приказал он, и я послушалась.
Был ли тому причиной голос, который сделал его печальным?
— Я хочу, чтобы ты перестала плакать. Я хочу, чтобы ты перестала дергаться из-за моего прикосновения.
Я  кивнула.
Он покачал головой.
— Этот кивок ничего не значит. Думаешь, я не узнаю страх, когда он на меня смотрит? Когда я лягу, ты снова будешь плакать, как будто я тебя изнасиловал.
—Чтобы заткнуть тебя, я готов поклясться.
Облизав губы, я чувствовала на них соленые слезы, пальцы Кадена сжались на моей руке.
— Клятву?
Он взял мою ладонь и прижал к татуировке на сердце. От моего прикосновения его мышцы напряглись, и я выдохнула. Он был теплым, а кожа нежнее, чем я ожидала.
— Рожденный в крови, поклявшийся на крови, я клянусь, что сегодня не буду пытаться украсть твою невинность и не причиню тебе вред.
Его губы скривились, и он кивнул в сторону пореза на руке.
— Я уже пролил кровь, это скрепит клятву..
Каден отпустил мою руку, и я опустила ее на низ живота, ошеломленная и смущенная. Клятва многое значила. Без лишних слов вернулся на свою сторону кровати.
Слушая его ритмичное дыхание, зная, что он не спит, я закрыла глаза. Он не нарушил бы свою клятву.
Следующий день.
Солнечный свет ударил мне в лицо. Я попыталась потянуться, но через талию была перекинута рука, а твердая грудь прижималась к спине. Хватило мгновения, чтобы вспомнить, где нахожусь, что произошло вчера, и я снова напряглась.
—Ты проснулась, — сказал Каден хриплым ото сна голосом.
Меня поразило осознание. Каден. Мой муж. Я была замужней женщиной, но он сдержал обещание. Он не подтвердил заключенный брак. Я открыла глаза. Рукой Каден сжал мое бедро и перевернул на спину. Он оперся на локоть, а его взгляд остановился на моем лице. Хотелось бы мне знать, о чем он думает. Было странно находиться в кровати с мужчиной. Хотя наши тела не соприкасались, я чувствовала исходящий от Кадена жар. При свете дня шрамы на коже были менее заметны, чем прошлой ночью, но мышцы оставались все такими же впечатляющими. Интересно, какими они будут на ощупь.
Он потянулся и взял мою прядь волос двумя пальцами. Я затаила дыхание, но мгновение спустя Каден отпустил ее, а выражение его лица стало задумчивым.
— Скоро в дверь постучится замужние женщины нашей семьи, чтобы собрать простыни и перенести их в столовую, где, несомненно, все остальные уже ждут начала гребаного представления.
На моих щеках проступил румянец, и что-то в глазах Кадена поменялось, холод сменился какой-то другой эмоцией. Я посмотрела на маленький порез на его руке. Он был не глубокий и почти затянулся.
Каден кивнул.
— Моя кровь даст им то, чего они хотят. Это будет основой нашей истории, но от нас будут ждать деталей. Я знаю, я убедительный лжец. Но сможешь ли ты лгать каждому в лицо, даже матери, когда скажешь им о нашей брачной ночи? Никто не должен догадаться о том, что произошло. Из-за этого я буду выглядеть слабым.
Его губы с сожалением сжались. Сожаление о том, что пощадил меня и попал в положение зависимости от моих навыков лжи.
— Слабый, потому что не захотел насиловать свою жену? — прошептала я.
Пальцы Кадена сжались на моем бедре. Я даже не понимала, что они все еще были там. В том, что он монстр, не было сомнений. Он не мог быть кем-то иным, чтобы выжить как лидер в нашем мире, но, возможно, я смогла бы заставить его держать монстра в узде, когда он рядом со мной. Это было даже больше того, на что я надеялась, когда он вел меня в спальню прошлой ночью.
Каден холодно улыбнулся.
— Слабый, потому что не взял то, что предназначалось мне.
— Никто не узнает. Я никому не скажу.
— Почему я должен тебе верить? У меня нет привычки доверять людям, особенно тем, которые меня ненавидят.
Я положила ладонь поверх пореза на его руке, чувствуя, как мышцы напрягаются под моим прикосновением. Заставь его хорошо к тебе относиться.
— Я тебя не ненавижу.
Он прищурился, но по большей части это была правда. Возненавидела, если бы он взял меня силой. Безусловно, я ненавидела то, что значил для меня брак с ним, но для настоящей ненависти я не знала его достаточно хорошо. Возможно, она придет со временем.
— И ты можешь доверять мне, потому что я твоя жена. Я не выбирала этот брак, но в моих же интересах извлечь из этой связи максимум. Предав твое доверие, я ничего не получу, но, показывая свою верность, получаю все.
Что-то мелькнуло в выражении его лица, возможно, уважение.
— Мужчины, ожидающие в гостиной - хищники. Они охотятся на слабых, и больше десяти лет ждали признаков слабости от меня. Увидев, они набросятся.
Взгляд Кадена был напряженным. Может, это момент, когда он решит, что не стоило рисковать и возьмет меня? Но когда его взгляд наконец остановился на моем лице, тьма отступила.
Было странно говорить с Каденом, с моим мужем, вот так, почти как если бы мы друг друга знали.
— Никто во мне не усомнится, — сказала я. — Я дам им то, что они хотят видеть.
Каден сел, и меня привлекла татуировка, затем его мышцы на груди и животе. Когда наши взгляды встретились, мои щеки пылали.
— Тебе следует надеть нечто большее, чем это жалкое подобие ночной рубашки, когда придут гарпии. Не хочу, чтобы они видели твое тело, особенно бедра. Пускай гадают, оставил ли я на тебе отметины, — произнес он и усмехнулся. — Но мы не можем скрыть от них твое лицо.
Он наклонился ко мне, протягивая руку к моему лицу. Я зажмурилась и вздрогнула.
— Ты уже  думаешь, что я собираюсь тебя ударить, — выдавил он низким голосом.
Мои глаза распахнулись.
— Я подумала, ты сказал... — Я замолчала.
— Что? Что все ожидают увидеть на твоем лице синяки после ночи со мной? Я не бью женщин.
Я вспомнила, как он остановил моего отца, когда тот пытался меня ударить. Он никогда не поднимал на меня руку. Мне было известно, что многие мужчины чикагского синдиката следовали странному своду правил. Ты не мог ударить человека в спину, но мог таким образом перерезать ему горло, например. Непонятно, что делало одно лучше другого. У Кадена, казалось, были собственные правила. Раздавить чье-то горло голыми руками было приемлемо, бить свою жену - нет.
— Как я могу поверить, что ты можешь всех убедить, будто мы узаконили брачное соглашение, когда продолжаешь шарахаться от каждого моего прикосновения?
— Поверь, дерганье убедит всех еще больше. Если бы ты взял свое, шарахаться от прикосновений я бы не перестала. Чем сильнее я вздрагиваю, тем больше они убеждаются в том, какой ты монстр.
Каден усмехнулся.
— Думаю, ты можешь знать об игре власти больше, чем я ожидал.
Я пожала плечами.
— Мой отец - Консильери.
Он наклонил голову в знак признания, поднял руку и обхватил мое лицо.
— Я хотел сказать, что твое лицо не выглядит так, будто тебя целовали.
Мои глаза округлились.
— Я никогда...
Но, конечно, он это уже знал.
Наши губы столкнулись, я ладонями уперлась в его грудь, но не оттолкнула. Язык дразнил мои губы, требуя входа. Я сдалась и нерешительно коснулась его языка своим. Не зная, что делать, я посмотрела на Каден широко открытыми глазами, но он взял на себя инициативу, пока его язык и губы исследовали мой рот. Казалось странным допускать такого рода близость, но это не было неприятно. Я потеряла счет времени, он целовал требовательно и властно, держа теплую руку на моей щеке. Щетина, которая терлась о мою кожу, и губы вызывали не беспокойство, а дрожь. Когда он прижался ко мне, чувствовалась сдерживаемая сила. Наконец он отступил, его глаза потемнели от возбуждения, а я дрожала не только от страха.
Послышался настойчивый стук, Каден спустил ноги с кровати и встал. Я шумно вдохнула при виде выпуклости в его трусах. Он улыбнулся.
— Предполагается, что у мужчины должен быть стояк, когда он просыпается утром рядом со своей женой, тебе так не кажется? Они хотят шоу, они его получат. — Он кивнул в сторону ванной. — Иди и возьми халат.
Быстро выскочив из кровати с окрашенной простыней, я поспешила в ванную, поверх ночной сорочки надела длинный белый атласный халат.
Выйдя из ванной, я наблюдала, как Каден надевал на голую грудь кобуру с пистолетом и ножом, еще один ремешок с более длинным охотничьим ножом на предплечье, прикрывая маленький порез, и возвращал на место свою жестокость, чтобы та стала очевиднее.
Щеки пылали, я прошла в комнату и кинула корсет рядом с испорченным свадебным платьем. Каден - с его высоким ростом, мышцами и кобурой - представлял собой великолепное зрелище, не говоря уже о выпуклости в штанах.
Я оперлась о стену у окна и, обхватив себя руками, внезапно забеспокоилась - вдруг кто-то догадается, что Каден со мной не спал. Они все были замужними женщинами. Увидели бы они, что что-то не так?
Когда он широко распахнул дверь, стоя перед собравшимися женщинами во всей своей полуобнаженной красоте, я сжала себя сильнее. Послышались вздохи, хихиканье и даже несколько еле слышных слов на итальянском. Это могли быть молитвы или проклятья, но все было сказано слишком быстро и тихо, чтобы понять. Мне пришлось сдержаться, чтобы не фыркнуть.
— Мы пришли собрать простыни, —произнесла одна из женщин.
Каден отступил, открывая дверь шире. Вошли сразу несколько женщин, сперва их взгляды обратились в сторону кровати и пятна, затем на меня. Лицо было пунцовым, несмотря на то, что кровь на простынях принадлежала не мне. Как эти женщины могли радоваться возможности взглянуть на доказательство потери моей невинности? Неужели у них нет ни капли сострадания? Может, им казалось справедливым, что я прошла через то же, что и они? Не выдержав пристального внимания, я отвернулась. Пусть делают из этого то, что хотели. Большинство гостей уехало, особенно политики и люди, не имевшие отношения к мафии. Предполагалось, что лишь ближайшие члены семьи засвидетельствуют презентацию простыней, но из-за числа женщин, собравшихся в спальне и коридоре, вы бы и не поняли этого.
Когда снимали простыни, позволялось присутствовать женщинам только брачного возраста, чтобы не пугать чистые девственные глаза молодых девушек. Среди наблюдателей я видела теток, свою мать, женщины из семьи Кадена стояли впереди, потому что это была их традиция - не наша. «Теперь она и твоя тоже», — с болью напомнила я себе. С другого конца комнаты Каден ненадолго поймал мой взгляд. Теперь мы делили секрет. Я не могла не испытывать чувство благодарности к своему мужу, хотя и не хотелось быть благодарной за нечто подобное.
— Пропустите меня! — донесся панический голос Вивианы.
Я резко подняла голову. Она пробивалась через толпу собравшихся женщин и избегала мать, пытавшуюся ее остановить. Вивиана здесь даже не должно было быть. Но когда она делала то, что должна? Оттолкнув с дороги чрезвычайно тощую женщину, она вошла в спальню. На ее лице мелькнуло отвращение, когда она заметила те простыни.
Она взглядом изучала мое лицо, задерживаясь на опухших губах, растрепанных волосах и руках, которыми я все еще обхватывала свою талию. Как мне хотелось, чтобы был способ дать ей знать - я в порядке, все не так, как выглядит, но это невозможно, пока нас окружают все эти женщины. Она повернулась к Кадену, у которого, по крайней мере, больше не было стояка. Ее взгляд обратил бы большинство людей в бегство. Каден с ухмылкой приподнял брови.
Она сделала шаг в его сторону.
— Вивиана, — произнесла я тихо. — Ты не поможешь мне одеться?
Позволив рукам упасть по обеим сторонам, я направилась к ванной комнате, стараясь то и дело вздрагивать, будто мне было больно, и надеялась, что не перебарщиваю. Мне никогда не приходилось видеть невесту или кого-то еще после предположительной потери девственности. Как только дверь ванной за нами закрылась, она меня обняла.
— Я ненавижу его. Я их всех ненавижу. Я хочу его убить.
— Он ничего не сделал, — пробормотала я.
Вивиана отступила, и я приложила палец к губам. Выражение ее лица говорило о полном замешательстве.
— Что ты имеешь в виду?
— Он не изнасиловал меня.
— Только потому, что ты с ним не дралась, не значит, что это было не изнасилование.
Я прикрыла ее рот рукой.
— Я все еще девственница.
Вивиана отступила, и моя рука упала с ее губ.
— Но кровь, — прошептала она.
— Он порезался.
Она с недоверием уставилась на меня.
— У тебя стокгольмский синдром?
Я закатила глаза.
— Ш-ш-ш-ш. Я говорю правду.
— Тогда к чему шоу?
— Потому что никто не должен знать. Никто. Даже мать или Адамо. Никому не говори, Вивиана.
Девушка нахмурилась.
— Зачем ему это?
— Я не знаю. Может, ему не нравится причинять мне боль.
— Этот человек убьет олененка, если тот посмотрит на него не так.
— Ты его не знаешь.
— Как и ты.
Она покачала головой.
— Не говори, что доверяешь ему. То, что он не трахнул тебя прошлой ночью, не значит, что он не сделает этого в ближайшее время. Может, он предпочитает делать это в своем пентхаусе с видом на Лас-Вегас. Ты его жена, и любой мужик с рабочим членом захотел бы залезть в твои трусики.
— Отец и правда впустую делал все замечания о том, как должна вести себя леди, — сказала я с улыбкой.
Вивиана продолжала сверлить меня взглядом.
Вивиана вздохнула.
Она опустилась на крышку унитаза.
— От беспокойства о тебе я не спала всю ночь. Ты что, не могла послать мне сообщение, в котором говорилось, что Каден  не сорвал твою вишенку?
Я начала раздеваться.
— Конечно. А потом отец или Умберто проверили бы твой телефон, увидели его, и мне конец.
Когда я стала в душевую, взглядом Вивиана просканировала меня с ног до головы, вероятно, все еще искала признаки того, что Каден грубо со мной обошелся.
— Ты все еще должна действовать так, будто ненавидишь его, когда увидишь его, а то люди станут подозрительными, — попросила я ее.
— Не волнуйся. С этим не будет проблем, я все еще ненавижу его за то, что он забрал тебя у меня, и за то, что он это он. Ни на секунду не поверю, что он способен на доброту.
— Каден тоже не должен узнать, что я тебе сказала.
Я включила душ и позволила горячей воде смыть последние намеки на усталость. Мне нужно быть в полной боевой готовности к шоу, которое развернется в гостиной. Мышцы начали расслабляться под потоком воды.
— Ты не можешь войти, — гневно произнесла Вивиана , поражая меня. — Мне плевать, что ты ее муж.
Открыв глаза, я увидела, как Каден пробивается в ванную. Вивиана стала у него на пути. Я быстро повернулась к ним спиной.
— Мне нужно подготовиться, — прорычал Каден. — И здесь нет того, чего бы я еще не видел.
«Лжец».
— Теперь уходи или увидишь свой первый член, девчонка, потому что я собираюсь сейчас раздеться.
— Ты высокомерный мудак, я...
— Вивиана,выйди! — крикнула я.
Вивиана ушла, сказав перед этим в адрес Кадена несколько отборных слов. Дверь захлопнулась, и мы остались одни. Было непонятно, что делал Каден, и я не стала поворачиваться проверять. Его было не слышно из-за шума воды. Понятно, что стоять вечность под душем не вариант, так что пришлось выключить душ и повернуться в сторону комнаты.
Каден кистью распределял по подбородку крем для бритья, но глаза его были устремлены в зеркало: он следил за мной. Я устояла перед желанием стремительно прикрыться, хотя чувствовала румянец, распространяющийся по телу. Он поставил кисть и потянулся за плюшевым полотенцем, висевшим над радиатором, а потом подошел ко мне, все еще в трусах. Быстро поблагодарив, я открыла душевую и взяла полотенце. Не двигаясь, он непроницаемым взглядом осматривал мое тело. Я обернулась полотенцем и вышла. Без каблуков моя макушка доставала лишь до груди Кадена.
— Держу пари, ты уже сожалеешь о своем решении, — произнесла я тихо.
Объяснять не было необходимости, он понимал, о чем я.
Не говоря ни слова, он повернулся к столику и вернулся к своему занятию. На пути в спальню его голос заставил меня вздрогнуть.
— Нет.
Я оглянулась и посмотрела на него.
— Когда я возьму тебя, то хочу, чтобы ты извивалась подо мной от удовольствия, а не от страха.
________________________________

Доброго времени суток,мои дорогие читатели!
Как вам новая глава?Какие у вас впечатления от неё?
Рада была бы видеть вас на моём телеграмм канале под названием — «Catherine Sharps Book's»
А вот ссылка — https://t.me/CatherineSharps