Безумная тень - это наши скелеты в шкафу. Это душа со всеми ее ранами и особенностями.
Когда твои мысли зациклены на чем-то одном становится сложнее разбираться в окружающем мире. Мы не анализируем поведение других, встречаем по одежке и, часто, пр...
Oops! This image does not follow our content guidelines. To continue publishing, please remove it or upload a different image.
Микки раздражал Теодора как никогда раньше, и скрывать это было невыносимо трудно. Когда в груди нарастал этот мерзкий ком, Тед не мог ничего с собой поделать: пытался отвлечься, но в конечном итоге, раз за разом, лишь сильнее себя накручивал. Это напряжение мешало не только ему, но и ребятам: репетировать в такой обстановке было невозможно.
Близился конец рабочего дня. И вот, очередная попытка сыграть новый трек. Линн начал отбивать ритм, мысленно молясь, чтобы это был последний раз за сегодня. Мик приготовился вступить, держа в руках лист с текстом. Тед подтянул струны и, наконец, провел по ним медиатором. Ребята сдвинулись с мертвой точки.
Мик начал петь, звучание барабанов и гитары наконец слилось воедино, и вся небольшая студия наполнилась приятной мелодией.
Линн отдавал музыке всего себя. Когда он играл, мира вокруг не существовало: был только он и его барабаны. Закрыв глаза и покачивая головой в такт, парень готовился к важному моменту: скоро будет припев и интенсивность его игры должна будет повысится в разы – это было грамотное, установленное временами, решение – кульминация после куплета.
Теодор, в свою очередь, с помощью музыки старался отвлечься от мыслей: настолько оглушающих, что, казалось, что он не слышит голос Микки. Хотя, это его и радовало: с появлением Флетчер, Тед старался всеми силами избегать Рейда, а вместе с ним – своей боли и чувства вины. Его раздражало, что Изабель отдала предпочтение не ему.
Микки не думал ни о чем. Это было его золотое правило – отдаваться делу, которое кормит тебя, на полную, и ни на что не отвлекаться. «Успеха добиваются лишь те, кто умеет выбирать и жертвовать» – именно так однажды он сказал Теодору, и сам придерживался этого утверждения. И Рейд действительно жертвовал: оборвал контакт со своей семьей, не заводил прочных связей ни с кем, даже ребят из собственной группы он не мог назвать близкими людьми. Был ли он счастлив? Возможно. По вечерам, возвращаясь в пустую просторную квартиру, он снимал с себя свою маску и, вместе с ней, свои обязательства перед миром. В абсолютной тишине он часами напролет мог избивать боксерскую грушу: не для того, чтобы избавиться от лишних мыслей и негативных чувств. У него их будто и вовсе не было. Он делал это просто так, по привычке. Его квартиру никто и никогда не посещал, кроме домработницы. Это было его гнездо, островок безопасности, где он мог не притворяться идеальным человеком, настоящим мужчиной, восходящей звездой, Микки Рейдом. Там, в своей квартире, глядя в зеркало в ванной, он видел настоящего себя – Микки – колючий ком агрессии и злости, который он так тщательно прятал за безразличной улыбкой.
