Моя вина

15 глава

– Звони, а не то будет плохо, – потребовал я, думая о том, какова будет реакция моего отца, если он узнает, что случилось этой ночью. Не говоря уже о матери Агати.
– Что ты собираешься со мной сделать? – сказала она, глядя на меня расширенными зрачками. – Бросишь меня здесь, чтобы кто-нибудь меня изнасиловал? Хотя это ты уже сегодня проделал, – иронично добавила она.
Ладно, я заслужил это, но у нас не было времени.
– Я набираю номер, и будет лучше, если ты ей скажешь то, о чем я тебя попросил, – предупредил я, приложив телефон к уху.
Через несколько секунд на другом конце линии раздался голос Людмилы:
–Агата, ты в порядке?
Она посмотрела на меня, прежде чем ответить.
– Да, – ответила она к моему огромному облегчению, – мы смотрим фильм... мы немного задержимся, – продолжила она, блуждая взглядом по потолку машины.
– Я рада, что ты поехала, дорогая, вот увидишь, тебе понравятся друзья Егора.
Я отвернулся, когда услышал это.
– Уверена, – сказала Аги , не глядя на меня.
– Увидимся завтра, милая, я люблю тебя.
– И я тебя, пока, – сказала она, после чего я забрал у нее телефон и положил его в карман.
Я обошел машину и сел на водительское сиденье. Нам нужно было подождать, чтобы посмотреть, насколько Аги устойчива к действию наркотиков.
Я повернулся к ней.
– Мне жарко, – сказала она, закрыв глаза, и я увидел, как пот стекает по ее лбу и шее.
– Это скоро пройдет, – успокоил я ее, надеясь, что мой голос не выдаст моего волнения.
– Каковы последствия этого наркотика? – с трудом спросила она.
Я засомневался на мгновение, прежде чем ответить ей.
– Пот... бросает то в горячий, то в холодный... сонливость... – ответил я, надеясь, что это будут единственные последствия, которые проявятся.
Если у нее начнется рвота или тахикардия, мне придется отвезти ее в больницу, а это плохо закончится.
Щеки ее стали пунцовыми, волосы прилипли ко лбу. Я заметил, что на одном из запястий у нее была резинка.
Я дотянулся до нее и снял. Это было единственное, что я мог сделать, чтобы помочь ей чувствовать себя хоть немного комфортнее.
– Что ты хочешь сделать? – сказала она, и я почувствовал страх в ее голосе.
Я глубоко вздохнул, пытаясь сдержать свои эмоции. Я никогда не поступал так с девушками... и видеть, как Аги боится, что я сделаю с ней что-то, было как удар под дых.
Этот ребенок всего за несколько часов вымотал меня полностью.
– Помочь тебе, – ответил я, подхватив ее длинные, разных оттенков волосы в хвост и закрепив его на макушке.
– Для этого тебе пришлось бы исчезнуть, – ответила она, растягивая слова.
Я не мог не улыбнуться. У этой девушки было больше мужества, чем у любой другой, которую я когда-либо знал. Она не думала о том, с кем она связывается.
Я вспомнил ее выражение лица после того, как она ударила меня. Это было неожиданно. Давно меня никто не бил.
Я взял ее правую руку и увидел, как опухли костяшки ее пальцев. Она должна была ударить меня со всей силы, чтобы так разбить себе руку. Я почувствовал жалость к ней. И вдруг представил себе, как учу ее правильно наносить удары.
Я смотрел на нее с беспокойством. Теперь, когда волосы не закрывали ее лица, я мог ее рассмотреть. Красивая шея, высокие скулы с тысячами веснушек. Я улыбнулся. Ее длинные ресницы отбрасывали тень на щеки. Мое внимание привлекла маленькая татуировка чуть ниже левого уха, на верхней части шеи.
Это был узел в виде восьмерки.
Я перевел взгляд на свою руку, на которой три с половиной года назад вытатуировал такой же узел. Это идеальный узел, один из самых крепких. Он означает нерушимость, при условии, что правильно сплетен. Я удивился: ее образ вообще не вязался с татуировками. Одним пальцем погладив ее татушку, я почувствовал, как мы оба покрылись гусиной кожей.
Аги беспокойно задвигалась, и я почувствовал какое-то странное волнение внутри.
Я повернулся к рулю и завел машину. К счастью, у меня не было времени выпить больше, чем рюмку текилы и бокал пива, так что я благополучно поехал домой.
Как обычно, свет снаружи дома был включен. Было два часа ночи, я молился, чтобы наши родители уже спали. Ноа была совершенно не в себе, и я не мог допустить, чтобы отец нас увидел.
Я припарковал машину, вышел, стараясь не шуметь. Осторожно вытащил Агату из машины, взяв ее на руки. Она вся горела. Если ее будет сильно лихорадить, мне придется поднять тревогу. Это меня беспокоило.
– Где мы? – спросила она так тихо, что я едва расслышал ее.
– Дома, – ответил я, пытаясь открыть дверь, держа ее на руках.
Внутри было темно, за исключением света от маленькой лампы на одном из столиков в зале. С тех пор как Раффаэлла переехала к нам, она всегда оставляла включенным на ночь один из светильников.
Я поднялся по лестнице с Аги на руках и вздохнул с облегчением, когда добрался до ее комнаты. Внутри было совершенно темно. Ее руки крепко обвивали мою шею.
Она была в сознании. Я подошел к кровати, чтобы уложить ее.

____________
Проду ? 😈