Картины самоубийц

Глава III. Что, по твоему, случилось на самом деле?

— Ты ведь всё знаешь, да?

— Верно.

— Тогда мне нет смысла врать, но и правду я если честно не особо хочу говорить.

— Почему? Не доверяешь мне?

— Не в этом дело… — Илья наклонил голову на бок пока рассматривал сплетённые друг к другу пальцы. — Я и сам не знаю всей правды.

— В смысле?

— Ich weiss es einfach nicht. (Я просто не знаю всего.)

— Ты хоть знаешь, что говоришь? — спросил валейболист, ибо сам понимал только половину слов собеседника.

— Ja, im Gegensatz zu dir. (Да, в отличии от тебя.)

— Может хватит говорить на немецком?

— Fick dich. (Пошел ты). — А вот это Влад понял! Но продолжать не стал.

Повисло угнетённое молчание. В котором мысли Морозова граничились с «Was zum Teufel ist jetzt los?» (Какого чёрта сейчас вообще происходит?) до «Muss ich dir überhaupt etwas erklären?» (А должен ли я вообще тебе что-то объяснять?)

Он уже не чувствовал себя так плохо как было с ним до этого. Сердце теперь вместо того, чтобы болеть работало как швейцарские часыТобишь хорошо работало. Да и сам парень чувствовал себя вполне спокойно.

— Ладно… Но это не особо объясняет твои действия.

— А должен ли я тебе, да и вообще вам что-то объяснять? — выпалил одну из своих мыслей на русском языке Илья.

— Мы твои друзья.

— И что с того? Вы же и так меня ненавидите.

— С чего такие выводы? — С расширенными от удивления глазами Прохопенко посмотрел на Илью.

— Ну, как… — Усмехнулся Морозов. — Неужели ты забыл как я игнорил вас? Как делал вид, что меня нет дома, когда вы барабанили в дверь моей квартиры? Как делал всё возможное лишь бы не встретиться с вами?

— А сейчас сам вот так просто решил выйти к нам?

— Я просто устал быть слабым.

В словах парня, как и в его действиях и взгляде не читалось какой-то невыносимой тоски или грусти. Но не смотря на это Влад всё же знал, что тому очень тяжело говорить о подобном.

— Ты даже не представляешь как это мучительно… Как затишье перед бурей, те мучительные дни, когда ты словно становишься своей бесчувственной оболочкой без единого желания или цели, сменяются волной мыслей не дающих покоя. А эта слабость… Она разъедает меня изнутри.