ЗАКРЫТЫЙ БОРДЕЛЬ

Часть 54. Осквернённая

Ногти впиваются в нежную кожу и зубы сдирают последнию кожицу на губе. Я чувствую металлический привкус на языке и облизываю кровь, которая сочится из ранки.

— Я. Блять. Тебя. Ненавижу. — я сажусь на корточки и тонкая свечка испуская дым, опускается в металлический горшочек.

Могила. Передо мной её могила.

— Что мне надо сделать, чтобы ты оставила меня в покое? — я смотрю на портрет улыбающейся девушки, который припечатан к куску камня.

Я искажённо улыбаюсь краешком губ, будто в меня вкачали большую дозу наркотика и я схожу сума.

Я не верю, и одновременно хочу возглас засмеяться своей ничтожной жизнью.

Я смотрю на чёртову дату.

День моего похищение. И в этом году исполнилось — ровно пять лет, как умерла Ария.

Беру маленькое блюдце, которое стоит рядом с могилой. Я стряхиваю на ней накопившиеся пепел на траву, подальше от себя, ставлю на место, опустошив мрамор и заполняю его колечками из бумаги, которые вчера вечером вырезала.

Я поджигаю каждую из них.

И жду, когда блюдце снова наполнится пеплом.

Холодный воздух пронзает мою кожу сквозь одежду. Я оглядываю кладбище и снова в удивлении смотрю на традиции мексиканской культуры. Их украшения на могилах. Их песни, которые я слушала как только я пришла сюда. Я ждала когда уйдут люди, которые пришли проведать своего погибшего знакомого или родственника. Я наблюдала как они танцевали на недавно сделанной могиле. Меня это достаточно удивило, как и то, что на их лицам не было печали. Они улыбались.

Каролина рассказала мне о местной культуре и это — факт, что я никогда не пойму всю суть их традиций.

Праздник «День мёртвых», празднуется как обычный новый год или любой день рождения. В печали нет нужды, когда все танцуют над могилами. Почётная статуя стоит по середине кладбища и как рассказывала мне Каролина — символ бессмертия и жизни после погребения.

Я беру ещё две церковные свечи. Они тоненькие как сучёк от дерева и сделаны из чёрного воска. Поджигая, ставлю их в горшочек, в котором ранее ставила ещё такую свечу.

Ей было двадцать, когда она умерла. И дата рождения и смерти, хорошо выцарапаны под её фотографией. Почему-то мои глаза непроизвольно изучают её портрет и находят одну вещь, которая зацепляет меня до тупой боли в сердце. На фотографии у девушки на плечах висит шерстяной шарф. Который теперь носит её мать. Глаза излучают светлый оттенок зелёной травы. Такой же как у матери.