Будь моим ядом|Вова Адидас

Глава 5: «Анна.»

По темному деревянному полу я последовала за ним тихим шагом, но он едва повернул голову бросая краткую фразу:
— Тут будь,— парень строго отрезал проходя коридор к одной из запертых дверей,— я всё принесу.
— Какой ты любезный,— я ехидно попыталась улыбнуться, останавливаясь.
— Это ты такое желание придумала,— вставляя небольшой ключ в отверстия, Влад бросил пьяный довольный взгляд и аккуратно пнул дверь,— змейка,— он засмеялся с своего же предложения и вошел внутрь.

Я вернулась в гостиную, размышляя о том, как он тщательно скрывает от меня эти две комнаты— кухню и свою спальню, что было вовсе не странно, на его месте я бы сделала то же самое. Одно из предположений было то что на кухне, возможно, открывается окно, и поэтому мне туда вход запрещен, а его комната хранит в себе всю информацию о нем и, конечно же, телефон. Единственный источник связи должен быть там, ведь по других помещениях я его не наблюдала. Сев на кожаный диван, мои глаза уткнулись на мое предплечье, разглядывая рану. Хотелось спрятать, но рукава его футболки не были настолько длинными. Темнее глубокое пятно на тонкой коже единственное что осталось от моего бывшего будущего жениха.

Я помню как я, будучи ребенком, рисовала подарок для моей воспитательницы. Это был мой одиннадцатой День Матери без мамы, и первый — без отца. Я спряталась в уголок, сидя на полу и разрисовывая белый лист бумаги в разные цвета, добавляя цветочков вокруг. Можно сказать эта чуть ли не единственная вещь над которой я так старалась когда либо. Крепко держа карандаш обводила кривые черты женщины— Ларисы Петровной. Меня ей отдали, как и десяток таких же брошеных детей на воспитание, думая, что это тот человек который сможет заменить родителя, или хотя бы чему то научить. Но нет, не бывать тому. Ни один человек не способен дать любви стольких детям, еще и не родным. На любовь есть лимит, она не бесконечна. Всему есть начало и конец.
Когда я закончила мой рисунок я его спрятала себе под кровать, ожидая уже следующего дня, чтобы вручить Ларисе, дабы она просто меня обняла. Нежность нужно было заслужить, и я для этого постаралась. Следующее утро я провела в поисках моего рисунка, но так и не нашла его. Маленькой ручкой вытирая капельки слез я зашла в большую игровую комнату, где собрались остальные дети моего возраста, с которыми я делила одну группу. Воспитательница стояла у стены, приклеивая рисунок, смотря на детишек с широкой улыбкой.
— Спасибо Аминочке,— она звонким голосом поблагодарила, оставляя лист на стене и поворачиваясь к девочке,— вам всем бы с нее пример брать!
— Это мой рисунок!— я в недовольстве и слезах подбежала к ним, указывая пальцем,— это я нарисовала!
Темноволосая девочка в объятиях женщины бросила на меня растерянный взгляд, его и словила Лариса Петровна.
— Зависть— плохое чувство,— женщина повернула на меня голову,— читать не умеешь? — она повысила голос на меня,— Аминка, десять лет, третья группа!
— Она украла это у меня! Я не успела подписать!— Меня окутало предательство от них обеих, хотя здесь я не пыталась с кем то дружить или доверять.
Но все же. Я была слишком маленькой, чтобы понимать как устроен этот мир.
— Это твой рисунок?— воспитательница спросила у стоящей рядом вруньи.
— Да,— та, сделав жалостливое личико не сомневаясь ответила.
— Ты знаешь какое наказание за вранье?— Лариса вернула на меня строгий взгляд, изучая мое хрупкое тельце.
Я всхлипнула смотря на «друзей», которые никак не поддержали мою сторону, а стояли напротив наблюдая.
— Марш в комнату!— женщина громко крикнула указывая на дверь в помещение, где мы все вместе спали.
Я опуская голову развернулась и прошла за указаниями. Смотря на койки, за мной хлопнулась дверь, и тяжелый стук низких толстых каблуков со спины подошел ко мне...