Солнце в твоем кармане

Пролог

Разгребая остатки снеговых туч, пробивались через их завесу, унылое солнце еле-еле продиралось. Старые многоэтажки посерели сильнее, чем прежде. Снег тем вечером так и не пошел. Его обещали уже неделю, но кроме дурацкого ветра, срывающего рекламные баннеры и пронизывающего до мозга костей, ничего не было. Этот ветер всегда приходил в ноябре — я знала его походку. Старый город замерзал. Зима жила в моем сердце — холодном и израненном. И вот, тот же самый бар, что и несколько лет назад, играла та же самая навязчивая песня. Только я стала совсем другой. Красное полусладкое вино в бокале, потоки мыслей о прошлом и будущем, но ничего о настоящем, потому что его почти не существовало.

— Эй, Мик! — громко сказал знакомый голос. — Ну ты и идиот! — залился он смехом.

Знакомый голос. Я обернулась. Чуть хриплый, теплый, как первые лучи солнца весной. Парень смеялся в компании друзей. Растрепанный, с красными от прохлады щеками, с широкой улыбкой.

Черные вьющиеся волосы, татуировки, усеявшие кисти руки, пирсинг в носу. Холодный взгляд голубых взгляд. Кай, в чье сердце влетел осколок льда. Я вжалась в стул так сильно, как могла, как будто боялась чего-то неизбежного.

Мы встретились глазами, когда он повернулся в мою сторону. И в ту самую минуту — я перестала дышать, только жадно хватала воздух, как рыба которую выкинуло на берег. В незнакомце я узнала Лэндона. Моего Лэндона. Который теперь казался совсем другим человеком. Чего только стоил этот взгляд? Сколько ненависти он держал в себе? И на что был способен?

Лэндон — сжалось мое сердце.

Екнуло.

Он направился в сторону барной стойки, а я приготовилась притворятся, что его появление в баре никак не повлияло на мое состояние. Только колени предательски дрожали, а внутри — холодело и мурашило.

— Привет, — сказал Лэндон, не глядя на меня, — а ты оказывается тут.

— Да-а, — не подобрав других слов, ответила я, — привет...

Лэндон фыркнул.

— А я надеялся, что провалилась куда- нибудь в преисподнюю.

— Прости, не нашла нужную.

— Ты уж постарайся поискать, — холодно бросил он, — я могу помочь. На что только не пойдешь ради такого дела.

— Лэндон...— хотела продолжить я, но он жестом заставил меня замолчать.

Снова его взгляд. Я ничего не сказала. Едва сдержала слезы. Все еще держа в голове дни, когда оставалась для Лэндона светом. Кем я стала для него теперь? Когда он смотрел на меня так — без единого намека на теплоту.

Одна чернота. И холод.

— Лучше молчи, Катрина, — сказал он, тряхнув отросшими кудрями, — я бы на твоем месте вообще рот не открывал. Шла бы отсюда, еще пустят сплетни про нас. Мне потом отмывайся.

Прошло четыре года с нашей последней встречи. Со дня, когда мы еще друг друга любили, и все разлетелось на кусочки. Я так боялась, что мое разбитое состояние вернётся. Скатывалась медленно и верно, даже не думая о том, как выбираться. Что хоть на долю секунды я снова вернусь в те дни, когда сна совсем не было. Был только ужас.

Я так хотела, чтобы о нас забыли. Чтобы мы провалились куда-нибудь в бесконечность. Я бы спрятала нас в самые далекие уголки, где бы нас никто никогда не нашел. Вернуться в прошлое и никогда не отпускать Лэндона. Но все, что у осталась — только ненависть друг к другу. Он возненавидел меня за дело, а я — потому что не смогла принять факт, что меня разлюбили.

Человек, на которого я смотрела, слабо был похож на того, кого я так сильно любила. .

***

Извини, но не будет больше чудес.
Очень странно, в тебя я влюбилась.
Мне хотелось мечтать, быть звездой и сиять,
Оставляя осколки слез на вершинах.

Мне хотелось молчать, говоря с тобою лишь взглядом.
Получалось только кричать, и пугать других, а они бежать — без оглядок.
Я осталась одна. Да, звезда. В темноте.
Не смогла найти я дорогу к тебе.

Извини, но не будет больше чудес.
Очень странно, в тебя влюбилась.
Тьма твоя поглотила звезду,
И она в ней немедленно растворилась.

Ничего не осталось. Осколки.
Умираю любя, как хотела.
Только боль привязала меня к тебе,
Сердце просит твоего тела.

Нет чудес. Одни только монстры.
Я – твой сон. Ты мой – бред.
Так и надо.
Ничего не осталось. Осколки.

Черт тебя забери,
до чего же я рада.

Мари Розенберг.