Ключи от твоего сердца

Часть 26

Через пару-тройку часов мы подъезжаем к дому. Перед тем как выйти из машины, я делаю несколько глубоких вдохов-выдохов и готовлюсь к грядущей ссоре.

– Лейкен, позвони потом, я хочу все знать! Удачи! – обнимает меня Эдди.

– Спасибо, позвоню!

Я выхожу из машины, и они с Гевином уезжают. Мама лежит на диване в гостиной. Услышав, как хлопнула дверь, она вскакивает. Я ожидаю, что она станет орать на меня, но она подбегает ко мне и обнимает. Я замираю на месте как вкопанная.

– Лейк, прости меня, я должна была все тебе рассказать! Прости! – плачет она.

Я отстраняюсь и сажусь на диван. Столик завален бумажными платками – она много плакала. Отлично, ей должно быть плохо! Нет, ей должно быть просто отвратительно!

– Мы с папой собирались тебе сказать, но тут он...

– Вы с папой? То есть ты начала встречаться с ним еще до того, как умер папа?! – не выдерживаю я, вскакиваю с места и начинаю ходить взад и вперед по комнате. – Мама! Сколько это уже продолжается?! – кричу я сквозь слезы.

Я смотрю на нее, ожидая, что она начнет оправдываться, но она лишь смотрит прямо перед собой невидящим взглядом, а потом наклоняется вперед и, недоуменно глядя на меня, спрашивает:

– С кем начала встречаться? Лейк, ты о чем?

– Да не знаю я с кем! С тем, кто тебе стихотворение написал! С тем, с кем ты встречаешься, когда «уходишь по делам»! С тем, кому ты признавалась в любви по телефону! Я не знаю, кто он, и, если честно, мне наплевать!

– Лейк, – тихо произносит она, встает и берет меня за плечи, – я ни с кем не встречаюсь. Ты все неправильно поняла. Совершенно неправильно.

Я вижу, что она говорит правду, но упрямо отказываюсь верить в это.

– А как же записка?! А как же справки из банка?! Мы же не обанкротились, мама! Ты ведь даже дом не продала! Ты наврала нам, чтобы вытащить сюда! Если это не из-за какого-то мужика, то зачем? Зачем мы сюда приехали?!

– О господи, Лейк... – Мама опускает руки и, глядя в пол, качает головой. – А я-то думала, что ты обо все догадалась... – едва слышно добавляет она, садится на диван и смотрит на собственные руки так, словно видит их впервые.

– Видимо, нет, – огрызаюсь я. – Рассказывай!

Этот разговор сводит меня с ума. Не понимаю, что такого есть в Мичигане, чтобы она вдруг решила оторвать нас от дома, от привычной жизни.

– Присядь, – поднимает глаза мама и показывает на диван рядом с собой. – Присядь, пожалуйста...

Я повинуюсь в ожидании объяснений. Она долго молчит, словно пытаясь собраться с мыслями.

– Записку написал твой папа. Он просто дурачился: однажды нарисовал что-то мне на лице, пока я спала, и оставил на подушке записку. Я сохранила ее. Я любила твоего отца, Лейк. Мне ужасно его не хватает. Я бы никогда так с ним не поступила. У меня нет и не было никого, кроме него.

– Но, мама, – растерянно спрашиваю я, понимая, что она говорит правду, – тогда почему же мы оказались здесь? Зачем ты заставила нас уехать из дома?

Она глубоко вздыхает, поворачивается, берет мои ладони в свои и смотрит на меня таким взглядом, что сердце замирает от ужаса. Точно так же она смотрела на меня тогда, в коридоре, когда собиралась сообщить мне о папиной смерти. Она еще раз вздыхает и крепко сжимает мои ладони.

– Лейк, у меня рак.