1958

i

Не успело солнце показаться из-за вершины гор, находившихся далеко, в северной части города, а точнее округа, как я сломя голову побежал в почтовое отделение, чтобы опустить конверт с дорогой маркой в ящик, и со спокойной душой пошел на работу, где все должно было быть как обычно.

Как обычно, как обычно, как обычно...

Хотел бы я этого, очень хотел, но Господь Бог решил иначе или сама Судьба-злодейка; в любом случае сегодня был самый плохой день за всю мою жизнь. Кажется, я это говорил, когда уехала ты, но я ошибся. Именно сегодня такой день, Тея.

Я был на грани смерти, был по ту сторону человеческого кошмара, когда, как утверждают, видишь свет в конце темного туннеля.  Почти забылся, кажется, даже душа уже была за сотни километров отсюда, как вдруг оглушительный удар, крик Дональда и резкий рывок. Я упал на трубы, большие и массивный,  но остался жив.

Лучше бы я умер тогда, это было бы разумнее и благороднее.

Цех номер три горел. Горел таким неистово красным пламенем, забирая все больше и больше невинных человеческих душ, а потом все чернел и чернел, точно это явление было связано с каждым умирающим от асфиксии или сильнейших ожогов. Мужчины кричали, кое-кто, опустившись на колени, истошно рыдал, что уже говорить о женщинах, которых полуживыми выносили из здания; а я не мог встать.

– Что-то с ногами. Что-то с ногами, – шепотом вторил я, но на меня никто не обращал внимание. Всех интересовал пылающий цех номер три, а не стонущий мастер четвертой категории, который не то что ногами, даже кончиками самих пальцев не мог пошевелить. Не знаю, кто приволок меня на холодную землю из цеха, но я готов отдать все сбережения ему.

Вру. Я бы ни за что не отдал, потому что копил на наш с тобой дом, Галатея, в котором уже никто из нас не сможет жить. Наверное, главная причина в том, что я боялся. Боялся, что ты разлюбишь меня, немощного двадцати восьми летнего инвалида.

Пошёл дождь, холодные капли которого скатывались по нашим лицам, смешиваясь с горькими слезами. Кто-то в безумстве падал на асфальт, кто-то пытался подняться на ноги и смыть копоть и грязь, а некоторые были уверены, что дождь потушит пожар. Однако, это было глупое детское убеждение, нужны были пожарные.

Я почувствовал, что кто-то похлопал меня по плечу. Это оказался Питер, славный малый, который вынес из горящего цеха, по меньшей мере, шестерых.

– Что-то с ногами, – бросил он приехавшим буквально пять минут назад медикам и вновь пошел в здание, как оказалось позже, помочь пожарным. 

Через пять дней, 19 октября, мне ампутировали ноги, как будто лишили жизни. Ненавижу себя и этот чертов мир, но не тебя, милая, прелестная Галатея. Только ты была для меня самым важным в жизни, что не дало мне уйти из жизни от горя и безумства.