INVENTED[Larry Stylinson]

*6*

Я проснулся разбитым, всё же, я влил в себя немало алкоголя вчера. Но сильного похмелья у меня никогда не было. Спустя несколько минут я вспомнил, что мы с Луи вчера творили. Не скажу, что это привело меня в ужас, но я подивился - Томлинсон, вроде бы, такой милый и невинный, а вчера... В голове эхом звучала фраза "Я хочу тебя,Гарри Стайлс". Я прислушался к себе - никаких особых чувств я не испытывал, хотя симпатия к Луи уже зарождалась. Я не влюблялся с тех пор, как был подростком, порядком подзабыл это ощущение, и не был уверен, что эта симпатия - начало любви, или, хотя бы, влюблённости.
От раздумий меня отвлёк тихий стон, доносившийся из гостиной. Я рванул туда и увидел Томмо, скорчившегося на диване. Он был мертвенно бледен и его слегка потряхивало. Я быстро подскочил к нему, и положил ладонь на лоб. Он весь горел.
- Хазз, мне плохо, - простонал он.
- Да уж вижу. Лежи, я принесу градусник.
Но когда я вышел из спальни с градусником в руках, я увидел что шатен, пошатываясь, бредёт в ванную.
- Эй, ну, ты куда? Я же сказал, лежать! - я, как мамочка-наседка, ей богу.
Он только помотал головой и скрылся в ванной. Судя по звукам, его тошнило. Я зашёл туда, Лу сидел на полу, тяжело дыша. Казалось, он стал ещё бледнее, хотя, куда уж больше. Я подхватил его на руки и отнёс обратно на диван. Сунул ему градусник и заботливо закутал в плед. Парня трясло ещё сильнее. Градусник показал 38,4.
Я хотел было звонить в скорую, но он остановил меня:
- Гарри, не... Не надо... Я просто... Сквозняк... - Ему было сложно говорить, кажется, жар становился сильнее. Но я сомневался в том, что это сквозняк - на дворе тёплое лето, а Луи не так много гулял.
Вскоре он провалился в тяжёлое забытие. Я ни на шаг не отходил от него, разве, что на минуту отскочил - налить в миску холодной воды и взять полотенце. Я обтирал его лицо водой, чтобы хоть чуть-чуть облегчить страдания, а он метался во сне и тихо шептал что-то невнятное. Но один раз я точно разобрал фразу "Я точно настоящий... Я настоящий!" Это меня не на шутку испугало. Неужели он знает?..
Через минут сорок я снова поставил Луи градусник. Он показал 39.3. Я, не раздумывая, вызвал скорую. С такой температурой люди умирают! В тот момент я очень, очень боялся за него, и казалось, нет у меня человека, важней чем этот милый шатен. А может, так и было.
Скорая приехала только через двадцать минут. Всё это время я прижимал дрожащего Луи к себе и бранил то пробки, то врачей, то себя - за то, что не держал в доме жаропонижающих. Томмо тошнило, но рвать было нечем. Наконец, приехала скорая. Врач сразу сказал, что парня надо везти в больницу, на что я безапелляционно ответил:
- Я еду с ним.
Но когда шатен узнал, что его госпитализируют, он чуть ли не расплакался.
- Не надо! Я... Хазз, может, меня дома полечат? Просто, я... - говорить ему, всё же, было очень сложно, поэтому он никак не мог закончить фразу.
- Успокойся, я же с тобой, - словно маленького ребёнка уговаривал я его. А Лу просто вцепился в мою руку и закрыл глаза.
Он не отпускал моей руки и по пути в ближайшую больницу. Там пожилой врач сказал мне:
- У вашего друга сильнейшее отравление. Он употреблял наркотики в последние 24 часа?
Этот вопрос поставил меня в тупик. Да, вчера он курил кальян, но это не могло вызвать такую реакцию. Оставался только тот клуб. Видимо, он всё же нажрался там какой-то пакости.
- Я не очень уверен, но, видимо, да, - ответил я.
- Значит, он либо смешал не смешиваемое, либо у него непереносимость. А в худшем случае и то и другое.
Я готов был убить Томлинсона. Почему он, как маленький ребёнок, тянет всё в рот?
Пока я разговаривал с врачом, Луи поставили капельницу и ввели жаропонижающее. Из палаты удалились работники больницы, а я остался с ним. Я сел на стул возле его кровати, а он виновато на меня смотрел. Я не стал упрекать его, сейчас ему было слишком плохо. Луи снова сжал мою руку и прикрыл глаза. Я почувствовал, что его всё ещё бьёт мелкая дрожь.
Я хотел было спросить, почему он так не хотел ехать в больницу, но парень уже задремал, на этот раз более спокойно. Хотя и во сне он не отпускал меня. Я сидел рядом, смотрел на его лицо, такое красивое и даже родное, ведь он - это часть меня, и думал, что я кажется влюблён, хоть и забыл, как это.
***
На следующий день Луи чувствовал себя чуть лучше. Но врач сказал, что домой ему выписываться рано, и в больнице он будет ещё как минимум дня три. Таким расстроенным я его ещё не видел. И я всё же спросил:
- Да почему ты так больницы не любишь?
Он тяжело вздохнул.
- Понимаешь, я в детстве попал в больницу. Кажется, руку сломал. И это было просто ужасно, понимаешь? Я на дух больницы не переношу, меня с них в дрожь бросает.
И я вспомнил, что и в одной из глав моей книги Луи это рассказывал. Идиот я, мог бы и сам догадаться.
Я понимающе кивнул, и уставился в окно. Из головы не выходила вчерашняя фраза, сказанная шатеном, когда он был практически без сознания. Я думал о том, что рано или поздно придётся рассказать ему, какого чёрта в тот вечер я решил его спасти.
Из раздумий меня вырвал тихий голос больного парня.
- Хазз, прости меня, а?
Я удивлённо посмотрел на него, ведь уже и думать забыл про то, что злился на него.
- Эй, за что мне тебя прощать?
- Ну как... У тебя из-за меня столько проблем, а я тут ещё и таблеток нажрался и вёл себя как... - тут он смущённо замолчал и опустил глаза.
Я улыбнулся, сел на край его кровати и осторожно, чтобы не задеть капельницу, обнял его.
- Мне не сложно, в общем то. Все говорят, что ты на меня хорошо влияешь. Так что даже не думай извиняться, понял?
Он с радостной улыбкой кивнул.
Ближе к середине дня мне позвонил Саймон и грозно пообещал выпустить мне кишки, если через полчаса меня не будет в издательстве - нужно было уладить какие-то дела с увеличением тиража. Моя книга продавалась с огромным успехом.
- Лу, мне уезжать надо, и я буду там до вечера, скорее всего, - виновато объяснил я ему.
- Да ничего, я всё понимаю. Езжай, конечно, а то ещё пострадаешь, - натянуто весёлым тоном ответил он.
С тяжёлым сердцем я отправился в издательство почти на другой конец города. А по пути меня осенила идея насчёт самостоятельности Томлинсона.
- Вот смотри, - начал я рассуждать вслух, - первые пару дней он был точно таким, как ты его описал. Это потому, что в него тогда поверил только ты. Потом в него поверили и другие. А эти другие ой как любят придумывать отсебятину. И от каждого такого "верующего" тот получил какую-то черту характера. Так?
Всё сходилось, и сомнения практически развеялись.
Как я и ожидал, в издательстве я убил половину дня, и добрался до дома только часам к восьми. И почти сразу же завалился спать - я давно так сильно не уставал.
А на следующий день мне разрешили забрать Луи домой. Он радовался, как ребёнок, а я внимательно слушал все указания врача.
По пути домой шатен практически всё время молчал. А когда я спросил, что с ним, в ответ услышал тихий, но уверенный вопрос:
- Объясни мне, на кой чёрт я тебе сдался, и почему я чувствую в этом какой-то подвох?