Выпавшие

"Вы не готовы"

К креслу, в которое, кряхтя, из последних сил опираясь на дрожащие руки, сел дряхлый старик, подошла молодая женщина. Она принесла плед и поднос из потемневшего не за одно столетие серебра. Брякнула о блюдце кружка, а на чайнике сместилась крышка, выпустив в комнату аромат чая с мятой, когда поднос опустился на маленький столик.

Морщинистое лицо в возрастных пятнах повернулось к тёмному окну. По стеклу стучали и стекали ручьями капли холодного осеннего дождя.

- На целый день зарядил, - откашлявшись, проворчал старик.

- Дедуль, подними руки.

Он послушался внучку, продолжив разглядывать капли и рябое своё отражение.

За спиной потрескивал камин, а языки пламени отбрасывали дрожащие тени на полки с книгами и стены. В глубине особняка порой были слышны прочие обитатели дома и большие напольные часы с маятником.

Женщина укрыла ноги старика пледом, и тонкие, изящные пальцы подоткнули его, чтобы тот лучше сохранил тепло.

- Что зеркало, что окно, отражение одно, - хрипло хохотнул старик. – Маш, я ужасно выгляжу?

- Деда, это погода тебя разбила. Вот увидишь, завтра выглянет солнышко, и ты с Олежкой погоняешь мяч. Поверь.

- Большой он стал, сын-то твой. – Старик посмотрел на внучку, пододвинувшую к креслу столик с подносом.

- Да. – Она взяла в свои руки ладонь дедушки. – Уже пытается говорить.

- Надеюсь, первым словом будет «дед», - сказал он с паузами между слов и вновь хохотнул. После чего закашлялся. – И простое, и мне приятно.

Мария с теплотой посмотрела на старика.

- Не нравится мне твой кашель. Вот, положи на язык.

Женщина сняла с хрустальной вазочки засверкавшую в свете камина крышку, подчерпнула чайной ложкой мёд и протянула деду.

- Может к огню поближе? – спросила Мария.

Старик отрицательно мотнул головой.

- Бу-е арко...

- Что?

- Будет жарко, - повторил седовласый мужчина, проглотив мёд. – Мне и так хорошо.