Танец На Стеклах. (яой)

Звонок, возвращение, слезы и пицца.

Pov Антон.

- Это Андрей... Андрей мертв.
Эти слова звучали у меня в голове, не желая стихать. Мертв. Кислов умер... Как? Почему? Как такое могло произойти?! А что, если... Нет, нет, нет! Не может такого быть! Я не верю, нет!
Закрываю лицо руками. Я понимаю, что Максу сейчас намного хуже, чем мне, но ничего не могу с собой поделать. Чувство собственной вины разъедает меня изнутри, словно кислота. Каждая клетка моего тела гудит и мне больно. Я виноват, это я, это я, - повторяю себе как мантру я. Умер, погиб, скончался... Я ведь толком его не знал. Зачем я так с ним поступил? Вот зачем? Я не хотел его убивать, не хотел вот так просто доводить до такого.
- Не хотел...
- Сказали, что его нашли сегодня утром... Его...брат приехал к нему домой, когда он уже был мертв. Передозировка болеутоляющего и снотворного, залитого текилой. Черт, Кислов, какой же ты дурак...
Максим осел на кафель, пряча лицо в ладонях. По его щекам текли слезы.
- Макс, я... - что я могу сказать? Что я могу ему сказать?! - я сожалею, я...
Я не мог сейчас расплакаться. Мне нужно было держаться. И я смог. Вышел из-за стола, подошел к парню и опустился рядом, обнимая и прижимая к себе, проводя дрожащей рукой по голове. Я шептал что-то неразборчивое, а потом и вовсе замолчал. Ему стало легче. А мне нет. Я умирал в муках. Сердце разбивалось снова и снова, вновь и вновь превращаясь в кучку красного стекла.
Сволочь. Бездушная сволочь, вот ты кто! - кричал я самому себе. Я хотел достучаться до Призрака. Хотел, чтоб он понял, что совершил. Чтобы раскаялся хотябы перед самим собой. Ведь выходит, что это я убил Кислова. Пусть не своими руками, но все же убил. Я чудовище, монстр, которого нужно усыпить на благо общества, что его окружает. Я не могу смириться с мыслью, что больше его не увижу. Никогда.
Слышишь меня?! Ты больше никогда его не увидишь! Ты убил его, убил!
Предательские слезы все же выступают на глазах, но я спешу их сморгнуть. Максим плачет у меня на плече.
- Не иди сегодня в школу. Пойдем, тебя умыть нужно... - как-то отрешенно говорю я, помогая парню подняться с пола.
Мы были в ванной. Я заставил Макса встать под холодную воду, чтобы смыть все его мысли.
Мне бы тоже не помешала прочистка мозгов. Слышишь? Не помешала бы!
Максим вернулся примерно через двадцать минут, совершенно разбитый. Таким подавленным я его еще не видел.
Мы сидели рядом на кровати.
- Я ведь мог... - раздался надломленный голос рядом. - ...Я мог его остановить. Мог подойти к нему тогда в школе, поговоиить. Он бы рассказал мне и ему стало бы легче.
Он захлебывался в слезах. Обычно для парня, плакать, это стыдно, но сейчас это самое мужское, что он может сделать. Нет, Андрей бы не ответил Орлову. Что бы он смог сказать? " Я недавно ходил в клуб для садистов и там дал себя поиметь парню, лица которого ни разу не видел" ? Нет, он бы так не сказал и даже не затронул бы эту тему.
- Ты не мог ничего сделать. Он сделал свой выбор.
- Как кому-то может не хотеться жить?
Поверь мне, друг мой, ты еще удивишься, когда узнаешь, сколько есть поводов и способов покончтть с собой. Уж я то знаю.
- Значит у него была причина.
- Ка...кая?
- Не знаю. Любая. Люди бывают психически нестабильны. Я уверен, что его...его брату намного хуже. Он не выйдет на работу, не пойдет в универ и получит выговор от капризной ректорши, которую бросил после одной ночи вместе. Не представляю, как ему сейчас плохо...
Максим горько усмехнулся.
- Нафантазируешь тоже.
- Чистая правда. Брата Андрея зовут Кирилл.
Я почти увидел, как расширились его глаза. Парень лежал на боку, положив голову мне на колени.
- Тот самый бармен?
- Да, мой бывший друг.
- Позвони ему. Ему сейчас нужна поддержка близкого.
Он такой добрый, что аж слезы наворачиваются.
- Нет, я ему не нужен. Мы с ним поссорились и мне его сейчас лучше...не тревожить.
Я все же плачу.
- Эй, ну ты чего?
- Так, депрессия здесь у тебя. Так что ложись пока на кровать, а я сделаю чай.
Я ободряюще улыбнулся, гладя парня по голове.
Встаю с постели и иду на кухню. Собираю с пола осколки и вытираю остатки кофе тряпкой.
Ставлю чайник. Что-то в моей голове щелкает, ноги подкашиваются и я падаю, больно ударившись пятой точкой о холодный кафель.
Аааааааааааа!!!
Как же больно...
Голова раскалывается от ноющей нарастающей боли.
Что за шутки, Голодов?! Предупреждаю, это совсем не смешно!
Ты?
Да, блять, я.
Ты вернулся... Супер. А теперь падай мне в ноги и моли о прощении.
Кислов умер, мать твою. Ты его убил, ты!
Успокойся! Это было случайностью.
Случайностью? Случайностью!? Погиб человек, а ты не хочешь это признать?! Это ты виноват, ты! Ненавижу тебя, ненавижу! Ты убил лучшего друга моего любимого человека, а по совместительству брата моего лучшего друга! Ты урод! Ты мне отвратителен! Ненавижу, ненавижу...
- Ненавижу!
Я бью чебя по голове. Уйди, уйди, оставь все как было. Мне же было так хорошо, а теперь Максим может все узнать. Я бы смог тащить за собой этот груз в одиночку, я бы смог! А теперь, когда ты вдоволь наигрался, я потерял лучшего друга и могу потерять любовь. У меня ничего не осталось, ничего!
Я рыдал до тех пор, пока не вскипел чайник.
Ладно, сейчас ты будешь молчать. Мы договорим, когда я буду один.
У нас дома?
- Да.
- Прости, ты что-то сказал?
Я вошел в комнату с чашкой чая в руке. На кровати лежал Макс. Его глаза были красными.
- Нет, ничего. Вот, выпей. Не знаю, как это действует, но...мне мама всегда заваривала чай, когда я грустил.
Улыбка, и вот Орлов уже делает первый глоток, после выдыхая.
- Спасибо, что остался.
- Я не могу оставить тебя одного, - снова улыбаюсь.