Портрет Дориана Грея

XVIII Глава

Весь сле­ду­ю­щий день До­ри­ан не вы­хо­дил из до­му и боль­шую часть вре­ме­ни про­вел у се­бя в ком­на­те, из­не­мо­гая от ди­ко­го стра­ха смер­ти, хо­тя к жиз­ни он был уже рав­но­ду­шен. Со­зна­ние, что за ним охо­тят­ся, что его под­сте­ре­га­ют, го­то­вят ему за­пад­ню, угне­та­ло его, не да­ва­ло по­коя. Сто­и­ло ве­тер­ку ше­вель­нуть пор­тье­ру, как До­ри­ан уже вздра­ги­вал. Су­хие ли­стья, ко­то­рые ве­тер швы­рял в стек­ла, на­по­ми­на­ли ему о неосу­ществ­лен­ных на­ме­ре­ни­ях и бу­ди­ли страст­ные со­жа­ле­ния. Как толь­ко он за­кры­вал гла­за, пе­ред ним вста­ва­ло ли­цо мо­ря­ка, сле­див­ше­го за ним сквозь за­по­тев­шее стек­ло, и сно­ва ужас тя­же­лой ру­кой сжи­мал серд­це.

Но, мо­жет быть, это толь­ко его во­об­ра­же­ние вы­зва­ло из мра­ка но­чи при­зрак мсти­те­ля и ри­су­ет ему жут­кие кар­ти­ны ожи­да­ю­ще­го его воз­мез­дия? Дей­стви­тель­ность – это ха­ос, но в ра­бо­те че­ло­ве­че­ско­го во­об­ра­же­ния есть неумо­ли­мая ло­ги­ка. И толь­ко на­ше во­об­ра­же­ние за­став­ля­ет рас­ка­я­ние сле­до­вать по пя­там за пре­ступ­ле­ни­ем. Толь­ко во­об­ра­же­ние ри­су­ет нам от­вра­ти­тель­ные по­след­ствия каж­до­го на­ше­го гре­ха. В ре­аль­ном ми­ре фак­тов греш­ни­ки не на­ка­зы­ва­ют­ся, пра­вед­ни­ки не воз­на­граж­да­ют­ся. Силь­но­му со­пут­ству­ет успех, сла­бо­го по­сти­га­ет неуда­ча. Вот и все.
И, на­ко­нец, ес­ли бы сто­рон­ний че­ло­век бро­дил во­круг до­ма, его бы непре­мен­но уви­де­ли слу­ги или сто­ро­жа. На гряд­ках под ок­ном оран­же­реи оста­лись бы сле­ды – и са­дов­ни­ки сра­зу до­ло­жи­ли бы об этом ему, До­ри­а­ну. Нет, нет, все это толь­ко его фан­та­зия! Брат Си­би­лы не вер­нул­ся, что­бы убить его. Он уехал на ко­раб­ле и по­гиб­нет где-ни­будь в бур­ном мо­ре. Да, Джеймс Вэйн, во вся­ком слу­чае, ему боль­ше не опа­сен. Ведь он не зна­ет, не мо­жет знать имя то­го, кто по­гу­бил его сест­ру. Мас­ка мо­ло­до­сти спас­ла Пре­крас­но­го Прин­ца.
Так До­ри­ан в кон­це кон­цов уве­рил се­бя, что все это был толь­ко ми­раж. Од­на­ко ему страш­но бы­ло ду­мать, что со­весть мо­жет по­рож­дать та­кие жут­кие фан­то­мы и, при­да­вая им ви­ди­мое об­ли­чье, за­став­лять их про­хо­дить пе­ред че­ло­ве­ком! Во что пре­вра­ти­лась бы его жизнь, ес­ли бы днем и но­чью при­зра­ки его пре­ступ­ле­ний смот­ре­ли на него из тем­ных уг­лов, из­де­ва­ясь над ним, шеп­та­ли ему что-то в уши во вре­мя пи­ров, бу­ди­ли его ле­дя­ным при­кос­но­ве­ни­ем, ко­гда он уснет! При этой мыс­ли До­ри­ан блед­нел и хо­ло­дел от стра­ха. О, за­чем он в страш­ный час безу­мия убил дру­га! Как жут­ко да­же вспо­ми­нать эту сце­ну! Она слов­но сто­я­ла у него пе­ред гла­за­ми. Каж­дая ужас­ная по­дроб­ность вос­кре­са­ла в па­мя­ти и ка­за­лась еще ужас­нее. Из тем­ной про­па­сти вре­мен в кро­ва­вом оде­я­нии вста­ва­ла гроз­ная тень его пре­ступ­ле­ния.
Ко­гда лорд Ген­ри в шесть ча­сов при­шел в спаль­ню к До­ри­а­ну, он за­стал его в сле­зах. До­ри­ан пла­кал, как че­ло­век, у ко­то­ро­го серд­це раз­ры­ва­ет­ся от го­ря.
Толь­ко на тре­тий день он ре­шил­ся вый­ти из до­му. На­по­ен­ное за­па­хом со­сен яс­ное зим­нее утро вер­ну­ло ему бод­рость и жиз­не­ра­дост­ность. Но не толь­ко это вы­зва­ло пе­ре­ме­ну. Вся ду­ша До­ри­а­на вос­ста­ла про­тив чрез­мер­но­сти мук, спо­соб­ной ее ис­ка­ле­чить, на­ру­шить ее див­ный по­кой. Так все­гда бы­ва­ет с утон­чен­ны­ми на­ту­ра­ми. Силь­ные стра­сти, ес­ли они не укро­ще­ны, со­кру­ша­ют та­ких лю­дей. Стра­сти эти – ли­бо уби­ва­ют, – ли­бо уми­ра­ют са­ми. Мел­кие го­ре­сти и неглу­бо­кая лю­бовь жи­ву­чи. Ве­ли­кая лю­бовь и ве­ли­кое го­ре гиб­нут от из­быт­ка сво­ей си­лы.
По­ми­мо то­го, До­ри­ан убе­дил се­бя, что он – жерт­ва сво­е­го по­тря­сен­но­го во­об­ра­же­ния, и уже вспо­ми­нал свои стра­хи с чув­ством, по­хо­жим на снис­хо­ди­тель­ную жа­лость, жа­лость, в ко­то­рой бы­ла нема­лая до­ля пре­не­бре­же­ния.
По­сле зав­тра­ка он це­лый час гу­лял с гер­цо­ги­ней в са­ду, по­том по­ехал че­рез парк на то ме­сто, где долж­ны бы­ли со­брать­ся охот­ни­ки. Су­хой хру­стя­щий иней слов­но со­лью по­кры­вал тра­ву. Небо по­хо­ди­ло на опро­ки­ну­тую ча­шу из го­лу­бо­го ме­тал­ла. Тон­кая кром­ка льда окайм­ля­ла у бе­ре­гов по­рос­шее ка­мы­шом ти­хое озе­ро.
На опуш­ке сос­но­во­го ле­са До­ри­ан, уви­дел бра­та гер­цо­ги­ни, сэ­ра Джеф­ф­ри Клау­сто­на, – он вы­бра­сы­вал два пу­стых па­тро­на из сво­е­го ру­жья. До­ри­ан вы­ско­чил из эки­па­жа и, при­ка­зав гру­му от­ве­сти ло­шадь до­мой, на­пра­вил­ся к сво­е­му го­стю, про­би­ра­ясь сквозь за­рос­ли ку­стар­ни­ка и су­хо­го па­по­рот­ни­ка.
– Хо­ро­шо по­охо­ти­лись, Джеф­ф­ри? – спро­сил он, под­хо­дя.
– Не осо­бен­но. Вид­но, пти­цы по­чти все уле­те­ли в по­ле. По­сле зав­тра­ка пе­ре­бе­рем­ся на дру­гое ме­сто. Авось там боль­ше по­ве­зет.
До­ри­ан за­ша­гал ря­дом с ним. Жи­ви­тель­ный аро­мат ле­са, мель­кав­шие в его зе­ле­ной се­ни зо­ло­ти­стые и крас­ные бли­ки солн­ца на ство­лах, хрип­лые кри­ки за­гон­щи­ков, по­рой раз­но­сив­ши­е­ся по ле­су, и рез­кое щел­ка­ние ру­жей – все ве­се­ли­ло его и на­пол­ня­ло чу­дес­ным ощу­ще­ни­ем сво­бо­ды. Он весь от­дал­ся чув­ству без­дум­но­го сча­стья, ра­до­сти, ко­то­рую ни­что не мо­жет сму­тить.
Вдруг яр­дах в два­дца­ти от них, из-за бу­гор­ка, по­рос­ше­го про­шло­год­ней тра­вой, вы­ско­чил за­яц. На­сто­ро­жив уши с чер­ны­ми кон­чи­ка­ми, вы­тя­ги­вая длин­ные зад­ние лап­ки, он стре­лой по­мчал­ся в глубь оль­ша­ни­ка. Сэр Джеф­ф­ри тот­час под­нял ру­жье. Но гра­ци­оз­ные дви­же­ния зверь­ка неожи­дан­но уми­ли­ли До­ри­а­на, и он крик­нул:
– Не уби­вай­те его, Джеф­ф­ри, пусть се­бе жи­вет!
– Что за глу­по­сти, До­ри­ан! – со сме­хом за­про­те­сто­вал сэр Джеф­ф­ри и вы­стре­лил в тот мо­мент, ко­гда за­яц юрк­нул в ча­щу. Раз­дал­ся двой­ной крик – ужас­ный крик ра­не­но­го зай­ца и еще бо­лее ужас­ный пред­смерт­ный крик че­ло­ве­ка.
– Бо­же! Я по­пал в за­гон­щи­ка! – ах­нул сэр Джеф­ф­ри. – Ка­кой это осел по­лез под вы­стре­лы! Эй, пе­ре­стань­те там стре­лять! – крик­нул он во всю си­лу сво­их лег­ких. – Че­ло­век ра­нен!
При­бе­жал стар­ший егерь с пал­кой.
– Где, сэр? Где он?
И в ту же ми­ну­ту по всей ли­нии за­тих­ла стрель­ба.
– Там, – сер­ди­то от­ве­тил сэр Джеф­ф­ри и то­роп­ли­во по­шел к оль­ша­ни­ку. – Ка­ко­го чер­та вы не от­ве­ли сво­их лю­дей по­даль­ше? Ис­пор­ти­ли мне се­го­дняш­нюю охо­ту.
До­ри­ан смот­рел, как оба ныр­ну­ли в за­рос­ли, раз­дви­гая гиб­кие вет­ви. Че­рез ми­ну­ту они уже по­яви­лись от­ту­да и вы­нес­ли труп на осве­щен­ную солн­цем опуш­ку. До­ри­ан в ужа­се от­вер­нул­ся, по­ду­мав, что злой рок пре­сле­ду­ет его по­всю­ду. Он слы­шал во­прос сэ­ра Джеф­ф­ри, умер ли этот че­ло­век, и утвер­ди­тель­ный от­вет еге­ря. Лес вдруг ожил, за­ки­шел лю­дь­ми, слы­шал­ся то­пот мно­же­ства ног, при­глу­шен­ный го­мон. Круп­ный фа­зан с мед­но­крас­ной гру­дью, шум­но хло­пая кры­лья­ми, про­ле­тел на­вер­ху сре­ди вет­вей.
Че­рез несколь­ко ми­нут, по­ка­зав­ших­ся рас­стро­ен­но­му До­ри­а­ну бес­ко­неч­ны­ми ча­са­ми му­ки, на его пле­чо лег­ла чья-то ру­ка. Он вздрог­нул и огля­нул­ся.
– До­ри­ан, – про­мол­вил лорд Ген­ри. – Луч­ше я ска­жу им, что­бы на се­год­ня охо­ту пре­кра­ти­ли. Про­дол­жать ее как-то неудоб­но.
– Ее бы сле­до­ва­ло за­пре­тить на­все­гда, – от­ве­тил До­ри­ан с го­ре­чью. – Это та­кая же­сто­кая и про­тив­ная за­ба­ва! Что, тот че­ло­век…
Он не мог до­кон­чить фра­зы.
– К со­жа­ле­нию, да. Ему уго­дил в грудь весь за­ряд дро­би. Долж­но быть, умер сра­зу. Пой­дем­те до­мой, До­ри­ан.
Они шли ря­дом к глав­ной ал­лее и мол­ча­ли. На­ко­нец До­ри­ан под­нял гла­за на лор­да Ген­ри и ска­зал с тя­же­лым вздо­хом:
– Это дур­ное пред­зна­ме­но­ва­ние, Гар­ри, очень дур­ное!
– Что имен­но? – спро­сил лорд Ген­ри. – Ах да, этот несчаст­ный слу­чай. Ну, ми­лый друг, что по­де­ла­ешь? Уби­тый был сам ви­но­ват – кто же ста­но­вит­ся под вы­стре­лы? И, кро­ме то­го, – мы-то тут при чем? Для Джеф­ф­ри это из­ряд­ная непри­ят­ность, не спо­рю. Ды­ря­вить за­гон­щи­ков не го­дит­ся. Лю­ди мо­гут по­ду­мать, что он пло­хой стре­лок. А меж­ду тем это невер­но: Джеф­ф­ри стре­ля­ет очень мет­ко. Но не бу­дем боль­ше го­во­рить об этом.
До­ри­ан по­ка­чал го­ло­вой.
– Нет, это дур­ной знак, Гар­ри. Я чув­ствую, что слу­чит­ся что-то страш­ное… Быть мо­жет, со мной, – до­ба­вил он, про­во­дя ру­кой по гла­зам, как под вли­я­ни­ем силь­ной бо­ли.
Лорд Ген­ри рас­сме­ял­ся.
– Са­мое страш­ное на све­те – это ску­ка, До­ри­ан. Вот един­ствен­ный грех, ко­то­ро­му нет про­ще­ния. Но нам она не гро­зит, ес­ли толь­ко на­ши при­я­те­ли за обе­дом не взду­ма­ют тол­ко­вать о слу­чив­шем­ся. На­до бу­дет их пре­ду­пре­дить, что это за­прет­ная те­ма. Ну а пред­зна­ме­но­ва­ния – вздор, ни­ка­ких пред­зна­ме­но­ва­ний не бы­ва­ет. Судь­ба не шлет нам вест­ни­ков – для это­го она до­ста­точ­но муд­ра или до­ста­точ­но же­сто­ка. И, на­ко­нец, ска­жи­те, ра­ди бо­га, что мо­жет с ва­ми слу­чить­ся, До­ри­ан? У вас есть все, че­го толь­ко мо­жет по­же­лать че­ло­век. Каж­дый был бы рад по­ме­нять­ся с ва­ми.
– А я был бы рад по­ме­нять­ся с лю­бым че­ло­ве­ком на све­те! Не смей­тесь, Гар­ри, я вам прав­ду го­во­рю. Зло­по­луч­ный кре­стья­нин, ко­то­рый убит толь­ко что, счаст­ли­вее ме­ня. Смер­ти я не бо­юсь – страш­но толь­ко ее при­бли­же­ние. Мне ка­жет­ся, буд­то ее чу­до­вищ­ные кры­лья уже шу­мят на­до мной в свин­цо­вой ду­хо­те. О гос­по­ди! Раз­ве вы не ви­ди­те, что ка­кой-то че­ло­век пря­чет­ся за де­ре­вья­ми, под­сте­ре­га­ет, ждет ме­ня?
Лорд Ген­ри по­смот­рел ту­да, ку­да ука­зы­ва­ла дро­жа­щая ру­ка в пер­чат­ке.
– Да, – ска­зал он с улыб­кой, – ви­жу са­дов­ни­ка, ко­то­рый дей­стви­тель­но под­жи­да­ет нас. На­вер­ное, хо­чет узнать, ка­кие цве­ты сре­зать к сто­лу. До че­го же у вас нер­вы раз­вин­ти­лись, мой ми­лый! Непре­мен­но по­со­ве­туй­тесь с мо­им вра­чом, ко­гда мы вер­нем­ся в го­род.
До­ри­ан вздох­нул с об­лег­че­ни­ем, узнав в под­хо­див­шем са­дов­ни­ка. Тот при­под­нял шля­пу, сму­щен­но по­ко­сил­ся на лор­да Ген­ри и, до­став из кар­ма­на пись­мо, по­дал его хо­зя­и­ну.
– Ее свет­лость при­ка­за­ла мне по­до­ждать от­ве­та, – про­мол­вил он впол­го­ло­са.
До­ри­ан су­нул пись­мо в кар­ман.
– Ска­жи­те ее свет­ло­сти, что я сей­час при­ду, – ска­зал он су­хо. Са­дов­ник то­роп­ли­во по­шел к до­му.
– Как жен­щи­ны лю­бят де­лать рис­ко­ван­ные ве­щи! – с улыб­кой за­ме­тил лорд Ген­ри. – Эта чер­та мне в них очень нра­вит­ся. Жен­щи­на го­то­ва флир­то­вать с кем угод­но до тех пор, по­ка дру­гие на это об­ра­ща­ют вни­ма­ние.
– А вы лю­би­те го­во­рить рис­ко­ван­ные ве­щи, Гар­ри. И в дан­ном слу­чае вы глу­бо­ко оши­ба­е­тесь. Гер­цо­ги­ня мне очень нра­вит­ся, но я не влюб­лен в нее.
– А она в вас очень влюб­ле­на, но нра­ви­тесь вы ей мень­ше. Так что вы со­ста­ви­те пре­крас­ную па­ру.
– Вы сплет­ни­ча­е­те, Гар­ри! И сплет­ни­ча­е­те без вся­ких ос­но­ва­ний.
– Ос­но­ва­ние для вся­кой сплет­ни – ве­ра в без­нрав­ствен­ность, – из­рек лорд Ген­ри, за­ку­ри­вая па­пи­ро­су.
– Гар­ри, Гар­ри, вы ра­ди крас­но­го слов­ца го­то­вы ко­го угод­но при­не­сти в жерт­ву!
– Лю­ди са­ми вос­хо­дят на ал­тарь, что­бы при­не­сти се­бя в жерт­ву.
– Ах, ес­ли бы я мог ко­го-ни­будь по­лю­бить! – вос­клик­нул До­ри­ан с нот­кой па­фо­са в го­ло­се. – Но я, ка­жет­ся, утра­тил эту спо­соб­ность и ра­зу­чил­ся же­лать. Я все­гда был слиш­ком за­нят со­бой – и вот стал уже в тя­гость са­мо­му се­бе. Мне хо­чет­ся бе­жать от все­го, уй­ти, за­быть!.. Глу­по бы­ло ехать сю­да. Я, по­жа­луй, те­ле­гра­фи­рую Хар­ви, что­бы ях­та бы­ла на­го­то­ве. На ях­те чув­ству­ешь се­бя в без­опас­но­сти.
– В без­опас­но­сти от че­го, До­ри­ан? С ва­ми слу­чи­лась ка­кая-ни­будь бе­да? По­че­му же вы мол­чи­те? Вы зна­е­те, что я все­гда го­тов по­мочь вам.
– Я не мо­гу вам ни­че­го рас­ска­зать, Гар­ри, – от­ве­тил До­ри­ан уны­ло. – И, на­вер­ное, все – про­сто моя фан­та­зия. Это несча­стье ме­ня рас­стро­и­ло, я пред­чув­ствую, что и со мной слу­чит­ся что-ни­будь в та­ком ро­де.
– Ка­кой вздор!
– На­де­юсь, вы пра­вы, но ни­че­го не мо­гу с со­бой по­де­лать. Ага, вот и гер­цо­ги­ня! На­сто­я­щая Ар­те­ми­да в ан­глий­ском ко­стю­ме. Как ви­ди­те, мы вер­ну­лись, гер­цо­ги­ня.
– Я уже все знаю, ми­стер Грей, – ска­за­ла гер­цо­ги­ня. – Бед­ный Джеф­ф­ри ужас­но огор­чен. И, го­во­рят, вы про­си­ли его не стре­лять в зай­ца. Ка­кое стран­ное сов­па­де­ние!
– Да, очень стран­ное. Не знаю да­же, что ме­ня по­бу­ди­ло ска­зать это. Про­стая при­хоть, ве­ро­ят­но. За­яц был так мил… Од­на­ко очень жаль, что они вам рас­ска­за­ли про это. Ужас­ная ис­то­рия…
– До­сад­ная ис­то­рия, – по­пра­вил его лорд Ген­ри. – И пси­хо­ло­ги­че­ски ни­чуть не лю­бо­пыт­ная. Вот ес­ли бы Джеф­ф­ри убил его на­роч­но, – как это бы­ло бы ин­те­рес­но! Хо­тел бы я по­зна­ко­мить­ся с на­сто­я­щим убий­цей!
– Гар­ри, вы невоз­мож­ный че­ло­век! – вос­клик­ну­ла гер­цо­ги­ня. – Не прав­да ли, ми­стер Грей?.. Ох, Гар­ри, ми­сте­ру Грею, ка­жет­ся, опять дур­но! Он сей­час упа­дет!
До­ри­ан с тру­дом овла­дел со­бой и улыб­нул­ся.
– Это пу­стя­ки, не бес­по­кой­тесь, гер­цо­ги­ня. Нер­вы у ме­ня силь­но рас­стро­е­ны, вот и все. По­жа­луй, я слиш­ком мно­го хо­дил се­год­ня… Что та­кое Гар­ри опять из­рек? Что-ни­будь очень ци­нич­ное? Вы мне по­том рас­ска­же­те. А сей­час вы ме­ня из­ви­ни­те – мне, по­жа­луй, луч­ше пой­ти при­лечь.
Они до­шли до ши­ро­кой лест­ни­цы, ко­то­рая ве­ла из оран­же­реи на тер­ра­су. Ко­гда стек­лян­ная дверь за­кры­лась за До­ри­а­ном, лорд Ген­ри по­вер­нул­ся к гер­цо­гине и по­смот­рел на нее в упор сво­и­ми том­ны­ми гла­за­ми.
– Вы силь­но в него влюб­ле­ны? – спро­сил он. Гер­цо­ги­ня неко­то­рое вре­мя мол­ча­ла, гля­дя на рас­сти­лав­шу­ю­ся пе­ред ни­ми кар­ти­ну.
– Хо­те­ла бы я са­ма это знать, – ска­за­ла она на­ко­нец. Лорд Ген­ри по­ка­чал го­ло­вой.
– Зна­ние па­губ­но для люб­ви. Толь­ко неиз­вест­ность пле­ня­ет нас. В ту­мане все ка­жет­ся необык­но­вен­ным.
– Но в ту­мане мож­но сбить­ся с пу­ти.
– Ах, ми­лая Гл­э­дис, все пу­ти ве­дут к од­но­му.
– К че­му же?
– К разо­ча­ро­ва­нию.
– С него я на­ча­ла свой жиз­нен­ный путь, – со вздо­хом ото­зва­лась гер­цо­ги­ня.
– Оно при­шло к вам в гер­цог­ской ко­роне.
– Мне на­до­е­ли зем­ля­нич­ные ли­стья.
– Но вы их но­си­те с по­до­ба­ю­щим до­сто­ин­ством.
– Толь­ко на лю­дях.
– Смот­ри­те, вам труд­но бу­дет обой­тись без них!
– А они оста­нут­ся при мне, все до еди­но­го.
– Но у Мон­мау­та есть уши.
– Ста­рость ту­га на ухо.
– Неуже­ли он ни­ко­гда не рев­ну­ет?
– Нет. Хоть бы раз при­рев­но­вал!
Лорд Ген­ри осмот­рел­ся во­круг, слов­но ища че­го-то.
– Че­го вы ище­те? – спро­си­ла гер­цо­ги­ня.
– Ши­шеч­ку от ва­шей ра­пи­ры, – от­ве­чал он. – Вы ее об­ро­ни­ли.
Гер­цо­ги­ня рас­хо­хо­та­лась.
– Но мас­ка еще на мне.
– Из-под нее ва­ши гла­за ка­жут­ся еще кра­си­вее, – был от­вет.
Гер­цо­ги­ня сно­ва рас­сме­я­лась. Зу­бы ее блес­ну­ли меж губ, как бе­лые зер­ныш­ки в алой мя­ко­ти пло­да.
А на­вер­ху, в сво­ей спальне, ле­жал на ди­ване До­ри­ан, и каж­дая жил­ка в нем дро­жа­ла от ужа­са. Жизнь вне­зап­но ста­ла для него невы­но­си­мым бре­ме­нем. Смерть зло­по­луч­но­го за­гон­щи­ка, ко­то­ро­го под­стре­ли­ли в ле­су, как ди­ко­го зве­ря, ка­за­лась До­ри­а­ну про­об­ра­зом его соб­ствен­но­го кон­ца. Услы­шав сло­ва лор­да Ген­ри, ска­зан­ные с та­кой ци­нич­ной шут­ли­во­стью, он чуть не ли­шил­ся чувств.
В пять ча­сов он по­зво­нил слу­ге и рас­по­ря­дил­ся, что­бы его ве­щи бы­ли уло­же­ны и ко­ляс­ка по­да­на к по­ло­вине де­вя­то­го, так как он уез­жа­ет ве­чер­ним по­ез­дом в Лон­дон. Он твер­до ре­шил ни од­ной но­чи не но­че­вать боль­ше в Сел­би, этом зло­ве­щем ме­сте, где смерть бро­дит и при сол­неч­ном све­те, а тра­ва в ле­су обрыз­га­на кро­вью.
Он на­пи­сал лор­ду Ген­ри за­пис­ку, в ко­то­рой со­об­щал, что едет в Лон­дон к вра­чу, и про­сил раз­вле­кать го­стей до его воз­вра­ще­ния. Ко­гда он за­пе­ча­ты­вал за­пис­ку, в дверь по­сту­ча­ли, и ла­кей до­ло­жил, что при­шел стар­ший егерь. До­ри­ан на­хму­рил­ся, за­ку­сил гу­бу.
– Пусть вой­дет, – бурк­нул он по­сле ми­нут­ной нере­ши­мо­сти. Как толь­ко егерь во­шел, До­ри­ан до­стал из ящи­ка че­ко­вую книж­ку и по­ло­жил ее пе­ред со­бой.
– Вы, на­вер­ное, при­шли по по­во­ду то­го несчаст­но­го слу­чая, Торн­тон? – спро­сил он, бе­рясь уже за пе­ро.
– Так точ­но, сэр, – от­ве­тил егерь.
– Что же, этот бед­ня­га был же­нат? У него есть се­мья? – спро­сил До­ри­ан небреж­но. – Ес­ли да, я их не остав­лю в нуж­де, по­шлю им де­нег. Сколь­ко вы на­хо­ди­те нуж­ным?
– Мы не зна­ем, кто этот че­ло­век, сэр. По­это­му я и осме­лил­ся вас по­бес­по­ко­ить…
– Не зна­е­те, кто он? – рас­се­ян­но пе­ре­спро­сил До­ри­ан. – Как так? Раз­ве он не из ва­ших лю­дей?
– Нет, сэр. Я его ни­ко­гда в гла­за не ви­дел. По­хо­же, что это ка­кой-то мат­рос, сэр.
Пе­ро вы­па­ло из рук До­ри­а­на, и серд­це у него вдруг за­мер­ло.
– Мат­рос? – пе­ре­спро­сил он. – Вы го­во­ри­те, мат­рос?
– Да, сэр. По все­му вид­но. На обе­их ру­ках у него та­ту­и­ров­ка… и все та­кое…
– А на­шли вы при нем что-ни­будь? – До­ри­ан на­кло­нил­ся впе­ред, оше­лом­лен­но гля­дя на еге­ря. – Ка­кой-ни­будь до­ку­мент, из ко­то­ро­го мож­но узнать его имя?
– Нет, сэр. Толь­ко немно­го де­нег и ше­сти­за­ряд­ный ре­воль­вер – боль­ше ни­че­го. А имя ни­где не ука­за­но. Че­ло­век, ви­ди­мо, при­лич­ный, но из про­стых. Мы ду­ма­ем, что мат­рос.
До­ри­ан вско­чил. Мельк­ну­ла безум­ная на­деж­да, и он су­до­рож­но за нее ухва­тил­ся.
– Где труп? Я хо­чу его сей­час же уви­деть.
– Он на фер­ме, сэр. В пу­стой ко­нюшне. Лю­ди не лю­бят дер­жать в до­ме по­кой­ни­ка. Они го­во­рят, что мерт­вец при­но­сит несча­стье.
– На фер­ме? Так от­прав­ляй­тесь ту­да и жди­те ме­ня. Ска­жи­те ко­му-ни­будь из ко­ню­хов, что­бы при­вел мне ло­шадь… Или нет, не на­до. Я сам пой­ду в ко­нюш­ню. Так бу­дет ско­рее.
Не про­шло и чет­вер­ти ча­са, как До­ри­ан Грей уже мчал­ся га­ло­пом, во весь опор, по длин­ной ал­лее. Де­ре­вья при­зрач­ной про­цес­си­ей нес­лись ми­мо, и пуг­ли­вые те­ни пе­ре­бе­га­ли до­ро­гу. Раз ко­бы­ла неожи­дан­но свер­ну­ла в сто­ро­ну, к зна­ко­мой бе­лой огра­де, и чуть не сбро­си­ла се­до­ка. Он стег­нул ее хлы­стом по шее, и она по­нес­лась впе­ред, рас­се­кая воз­дух, как стре­ла. Кам­ни ле­те­ли из-под ее ко­пыт.
На­ко­нец До­ри­ан до­ска­кал до фер­мы. По дво­ру сло­ня­лись двое ра­бо­чих. Он спрыг­нул с сед­ла и бро­сил по­во­дья од­но­му из них. В са­мой даль­ней ко­нюшне све­тил­ся ого­нек. Ка­кой-то внут­рен­ний го­лос под­ска­зал До­ри­а­ну, что мерт­вец там. Он быст­ро по­до­шел к две­рям и взял­ся за ще­кол­ду.
Од­на­ко он во­шел не сра­зу, а по­сто­ял ми­ну­ту, чув­ствуя, что вот сей­час ему пред­сто­ит сде­лать от­кры­тие, ко­то­рое – ли­бо вер­нет ему по­кой, – ли­бо ис­пор­тит жизнь на­все­гда. На­ко­нец он по­ры­ви­сто дер­нул дверь к се­бе и во­шел.
На меш­ках в даль­нем уг­лу ле­жал че­ло­век в гру­бой ру­ба­хе и си­них шта­нах. Ли­цо его бы­ло при­кры­то пест­рым сит­це­вым плат­ком. Ря­дом го­ре­ла, по­трес­ки­вая, тол­стая све­ча, во­ткну­тая в бу­тыл­ку.
До­ри­ан дро­жал, чув­ствуя, что у него не хва­тит ду­ху сво­ей ру­кой снять пла­ток. Он клик­нул од­но­го из ра­бот­ни­ков.
– Сни­ми­те эту тряп­ку, я хо­чу его ви­деть, – ска­зал он и при­сло­нил­ся к двер­но­му ко­ся­ку, ища опо­ры.
Ко­гда па­рень снял пла­ток, До­ри­ан по­до­шел бли­же. Крик ра­до­сти вы­рвал­ся у него. Че­ло­век, уби­тый в ле­су, был Джеймс Вэйн!
Несколь­ко ми­нут До­ри­ан Грей сто­ял и смот­рел на мерт­ве­ца. Ко­гда он по­том ехал до­мой, гла­за его бы­ли пол­ны слез. Спа­сен!