Различные методы лечения от доктора Чон

12

Прошел уже час как автомобиль Джэхёна выехал за пределы Сеула и взял курс в неизвестном мне направлении. Я пыталась ориентироваться по указателям, но не успевала прочесть их.

Мне хотелось узнать, где же я буду наслаждаться отдыхом, но на все мои расспросы Чон Юно упрямо отвечал:

– Это сюрприз.

Я лишь закатывала глаза и старалась смотреть на дорогу. Занятие это было чересчур скучным и утомительным. Хотелось завязать разговор, но при этом сделать это не навязчиво.

Я стала усердно шевелить извилинами в поисках интересной темы для беседы, и, видимо, это стало видно по моей мимике, потому что сию минуту доктор Чон поинтересовался:

– Почему ты хмуришься?

Я тут же сменила гримасу и стала разглядывать Юно. Раз он успевает смотреть на меня во время вождения, то я тоже буду делать так же.

– А ты всегда так спокоен? – ответила вопросом я.

– Ты иногда такая забавная, что я не понимаю, от чего мне тебя лечить? – Юно тоже проигнорировал мой вопрос. Как долго мы будем просто спрашивать что-либо друг у друга.

– Я такая только с очень близкими людьми, – не думая о последствиях, ляпнула я, и сразу же пожалела.

Юно поймал мою фразу и заулыбался во все зубы.

– Очень приятно, что я вошел в этот узкий круг.

Мне хотелось сказать, что лечащему врачу нужно рассказывать всё и только поэтому он вошел в этот узкий круг. Я бы сказала так, если бы хотела, чтобы он не узнал о моих чувствах к нему. Но мне не хотелось.

В конце концов, это было бы ложью. Я такая с Юно не из-за того, что я его пациентка. Я такая, потому что мне с ним хорошо.

Оставшуюся дорогу мы провели в молчании. Я наслаждалась природными пейзажами, изредка бросая взор на сосредоточенного водителя.

Такой серьезный он тоже выглядел достаточно забавным. Джэхён приоткрыл окно и по салону загулял свежий ветерок. Его уложенные каштановые волосы не поддались этому природному феномену и остались во всё той же идеальной форме. Что нельзя было сказать о моих волосах. Я стала приводить их в порядок руками, но всё было тщетно.

– Вот, – увидев мои страдания, Юно подал мне расческу из кармана рубашки, – Оставь себе. Твоим волосам она нужнее.