Недотроги

Глава 24. Карты открываются неожиданно

Слушая противный звук трущегося мела, Сакура никак не могла избавиться от жестко вонзившихся в мозг клыков злости. Возбудителей причины, как злостных паразитов, было хоть лопатой греби. Например, подруги, которые взяли и вот так просто рассказали о своих тайных отношениях с противоположным полом. Продолжение ее существования подруги и стервы в одном лице. Саске и все немало взвешенные проблемы, касательно него. Ино, которая настояла одеть свободную и коротковатую для принципов Сакуры юбку из своего гардероба, и не предупредила о нагом ощущении в ней. На учителя Цунаде-сама, она же ректор сего заведения, за то, что напрягла ее писать на доске формулу предстоящей лекции.
Она обязана им сегодня сказать. Подобрать подходящий момент и вылить на них эту кучу помоев, которая скопилась у нее в душе. Конечно, им будет неприятно, противно, и на полном серьезе можно ожидать ответный плевок, но это необходимо пережить. Только как решиться на такое?
«Девчонки, хотите анекдот расскажу? Мне его поведал Учиха после секса». Хотя анекдот из уст Саске покажется не менее фантастическим.
Словно под руководством чужой силы мысли, в кабинет тут же вошел человек ее проблем, личность которого она определила с помощью косого взгляда, брошенного через плечо. Вихрь зелени и буря черноты синхронно встретились и тут же поменяли направление в обыденное русло. Жгучее напряжение впиталось в воздух, преобразовываясь в удушливый яд. Рука, держащая кусок мела, предательски изменила почерк, непослушные передние пряди щекотали нос, но откинуть их с лица не хватало мужества.
Твердые шаги и громкий, подобно взрыву, звук упавших на стол папок, говорили о таком же обезволенном повиновении ректору, который напряг не кого-нибудь из знакомых или пускай даже незнакомых личностей Сакуры, а именно Учиху Саске.
Ощущение оценивающего, почти касающегося взгляда, сбивало дыхание и вершинный ритм правописания. Уловимый шум вражеского передвижения в зону уязвимости взбудоражил сознание. Фигура остановилась возле девичьей спины на катастрофически близком расстоянии. Бьющиеся о стены черепной коробки мысли-мольбы о том, чтобы он отстранился, создавали хаос, но полусухие губы лишь озвучили недовольный вздох.
«Чего тебе нужно, Учиха?!» Провалив проверку на выдержку, девушка резко развернулась лицом к противнику и раздражительно посмотрела в эти мрачно-черные, будто и вовсе без зрачков, глаза. Даже ультрафиолет бы не определил, как меж грозными взглядами мелькали смертельно-опасные молнии.
- Соблюдай дистанцию, Зорро, - с сарказмом выплюнула она и оттолкнула молодого мужчину от себя, насколько хватало сил.
- Я не нарушаю закон, находясь на территории университета в котором же и учусь, - прищурив глаза, парировал тот.
- Нарушаешь, если эта территория – моя собственная, - отчеканила девушка, зная, что собеседник прекрасно понимает, о чем идет речь.
- Хм, - не прикуренная сигарета, торчащая из уголков губ, шевельнулась под воздействием ухмылки. – А разве на этой территории еще остались мины?
- Что? – от возмущения Харуно готова была сыграть роль мухобойки для назойливой букашки, которая посмела осквернить ее пирожное. – Ты думал, что один жалкий секс изменит общее мнение о тебе? – Почти машинально она замахнулась книжкой, из которой, собственно, и писались данные на доске, на что парень увильнул и во имя своей же безопасности жестко перехватил тонкое запястье, заставляя выпустить макулатурное оружие.
Действуя по инерции, розоволосая особа опрокинула тяжелое тело через себя и, совершив выученный в школе боевых искусств прием, не мягко грохнула его на пол, после чего не без удовольствия вдавила колено в горло мужчины и сквозь зубы процедила предупреждение:
- Слушай сюда, мерзкий поддонок, - для большего эффекта «грозной Сакуры» студентка сдавила скулы поверженного пальцами одной из рук. - Я не утешитель твоего гнусного самолюбия. Переспали мы с тобой лишь потому, что я позволила тому свершиться, а не потому что ты якобы меня уломал.
По выражению лица было заметно, что сказанная речь является лишь началом, но скрип дверных створок и уловленный черными глазами знакомый, внушающий ужас образ, не дали этого сделать. Сильные руки стащили ничего непонимающую и не слышащую Харуно с плотной тельной комплекции и уволокли в пустоту педагогического стола, метра четыре длиной. Таким образом Саске навис над Сакурой, глазами пытаясь объяснить, кто все же вошел в помещение. Но та восприняла это своеобразно: как стальной приказ «сиди тихо и не рыпайся», что ей, конечно же, не понравилось. В итоге мольбы Учихи услышали свыше, когда упрямица по обуви определила личность вошедшей, которая в то время приблизилась к доске. Буйная и свирепая Цунаде-сама.
Колени женщины начали сгибаться, а всех остальных – трястись. Осознание о приседании угрюмой персоны – хотя бы в области шкафчиков - и скором нелепом разоблачении двух отпрысков, будто по щелчку пальцев, заставило шпионов воедино покрыться потом.
- Чертовы студенты. Ничего нельзя доверить. – Светлые и довольно молодые руки подняли книжку. Благо, не сигарету, которая лежала не так уж и далеко от нее. Судя по поведению, ничего не подозревающая блондинка, повернулась лицом к оливковой доске и взялась за завершение начатого.
Одно блеклое слово, один подавленный чих, один слишком контрастный вдох, и можно рыть себе могилу. Жертвы засады с напряженными лицами переглянулись. Взгляд Сакуры твердил о немедленном прекращении игры в жмурки, ибо не раз была свидетелем перевоплощения из красивого облика в повергающего в ужас Терминатора. Да и Саске неспроста остерегался этой личности, ведь только первокурсники не знают о прошлогодней легенде печального случая про парня, который высказал свое бестактное мнение по поводу блондинок, не осознавая, что вблизи стояла самая жестокая и грозная из них. Два стула были сломаны: один об стену, второй – о хребет блондоненавистника. В итоге, что и следовало ожидать, несчастную жертву «разъяренного танка» заставили изменить свой натуральный цвет волос на немало попахивающий голубизной, и в последнем случае не имеется ввиду оттенок.
Учиха же наоборот все так же безмолвно и с наименьшим шумом шуршащей одежды старался остановить и убедить девушку, чтобы они оставались в поле невидимости, предполагая, что подозрительно затевающим что-то плохое студентам, не сойдет все с рук. Размахивая в воздухе руками с уже прижившимися чужими пальцами на их запястьях, Сакура напрягла лицо в жгучей свирепости и непокорности, но вскоре смирилась и принялась ожидать все в той же неудобной позе, где предметом созерцания являлся лишь нависший Учиха.
Казалось бы, простая задача – дождаться, когда третий лишний покинет кабинет, но не тут то было. Уже минут через пять порог аудитории преодолели многогранные шаги учащихся, и цепочка таких звуков продолжалась еще значительно время, утяжеляя мысли о том, что присутствующие выйдут отсюда нескоро, так как лекция началась. И если спрятавшимся не изменяет память, то сидеть им в этом убогом закрытом с трех сторон убежище не менее полутора часа. С тем условием, что в расписании стоит лишь одна пара.
Женский голос разлился по помещению. Рассчитав свою судьбу на дальнейшее время, предназначающееся совсем для другого, Саске рванул предстать перед грозной женщиной и чуть ли не схватился за ее юбку из-за постороннего вмешательства, являющимся Сакурой, которая решив, что такой ход уже запоздалый, начала попытки по задержанию соседа-тюремщика. Таким образом в этом немом бое они поменялись ролями.
В итоге девушка смогла одержать победу в споре взглядов, созерцая тот сопернический накал в пугающей черной бездне. Брюнет угомонился, но все еще не верил в то, что им придется здесь столько проторчать. Предмет укрытия хоть и в некотором смысле надежный – боковая фанера укрывала их от «зрителей», а стоящая на «подиуме», не являлась детенышем лилипута, чтобы их заметить – но пребывание в этом уголке, предназначающийся для ног сидящего, однозначно не предвещало ничего приятного.
Сакура тоже не прыгала от счастья, да и прыгать то было негде. Тяжесть летающих мыслей заключалась не в том, что единственный раз появившись на лекции, ее посчитают отсутствующей, нет. Ей не давали покоя неугомонные ощущения от столь близкого пребывания рядом с настоящим маньяком. Она боялась не его насильственных действий - уж при стольких свидетелях ей ничего не грозит – а остерегалась почувствовать к нему симпатию, как это случилось в его комнате. Но чужой освежающий благородно-королевский аромат, с тенью холодка, будто специально порхал у ее ноздрей, словно провоцируя: «Поведешься – не поведешься».
Дабы отогнать соблазняющий запах подальше, девушка легонько положила ладонь на мужскую грудь и толкнула ее с намеком на отстранение, уже после содеянного осознавая, что способ общения путем касаний - выбран неудачно. Но парню, быстро уловившему мысль дамы под ним, этого хватило, и он беспрекословно попытался поменять позу, размещаясь сбоку. Переступив коленками худощавое тело, он уперся на одну руку, чтобы перекинуть другую на другой бок, как его опора тут же подвела, скользнув по лакированному полу и тем самым отправляя свой подбородок в вместительную ямочку открытого декольте. Кстати, открытое оно было тоже по прихоти Ино и ее шмоток, которые сейчас Сакура готова была сжечь вместе со своей дорогой подругой.
Чуть ли не сотворив бунт шороха от неожиданно неудобной ситуации, Харуно автоматически схватила за плечи ткнувшегося лицом в ее грудь парня, пытаясь поднять. Брюнет подчинился чужим действиям, ибо подобное тоже не мог назвать разумным, но тут же застыл, когда губами совершенно случайно зацепил мягкую мочку ушка и незамедлительно учуял еле слышный, отличающийся от других, девичий выдох. Она боялась. Не его самого. Его влияния.
Взгляды встретились. Теперь иные: с раздробленной карамелью и ложкой жидкого меда, которые не так благополучно покрывала фольга фальши. Какой-то безмолвный разговор велся между ними в этом созерцании. Вне зоны физического мира. Будто мысленный.
Всплеск эмоций буквально поглощал сознание Сакуры. Приложив все усилия, она пыталась держать дыхание ровным, а взгляд неуступчивым. Но тускло-зеленые, под покровом падающих теней глаза, неуправляемо изучали внешность красивого брюнета: спадающие волосы, тайно скрывающие часть лица; выделяющиеся надбровные дуги, из-под которых сверкали искры опасной энергии; дерзкие, недавно смоченные губы; напряженные мышцы шеи; цепь с большим медальоном поверх темно-синей спортивной футболки и снова эти душераздирающие безпальцевые перчатки. Очарование его персоной подступало тихо и аккуратно, неощутимо просачиваясь сквозь поры и беспроигрышно внедряясь в законные принципы.
Сравнивая свои желания с читаемыми на утонченном лице, Учиха сменил повествование глаз, будто, сам же запутавшись, размышлял, скроется ли это пристанище от их будущего. Будто убеждал: «Оно скрыто от других. Даже от нас самих».
Его приоткрытые уста казались некстати притягательными. В одном мгновении они прильнули к женским блаженно мягким губам, - милое лицо которых преодолело остальную часть расстояния – давая волю поцелую. Их языки сплелись так, будто они изголодавшиеся любовники. Кочерга влечения разгребла красные угольки, которые возродили температуру прошлой страсти для прекрасно возгораемого огня. Ситуация – солома, близость – бензин, одно касание – взрывоопасная катастрофа.
Ненасытный поцелуй не прерывался, будто при его завершении придет и конец мира. Заключающимся двумя метрами в длину и полтора – в высоту крохотного мира их личного секрета и немого уговора, что поцелуй не выйдет за пределы этих стен. Но речь уже не шла о поцелуе. Губы Учихи добрались до приятной кожи шеи, в то время как его руки жадно и властно блуждали по женской груди непрочной блузки, две пуговицы которой самовольно расстегнулись. Возражение кольнуло мозг, когда Сакура поняла, к чему все идет. Ее незначительные противодействия говорили «хватит, я согласна, но не здесь», хотя учитывая то, что делала она это с полуприкрытыми глазами, судя по всему, брюнет прочитал истинные желания его розоволосой гарпии.
Лизнул ключицу, укусил за подбородок, запустил язык в рот так, будто зверя в клетку со свежим мясом. Сухие основы похоти мгновенно отозвались сочностью, призывая к действиям. Но гордые негнущиеся принципы продолжали играть свою сонату на дряхлой скрипке чести и самообладания. Пусть она и была не против первых аккордов, но кто думал, что они возрастут в пылкую и очень серьезную композицию?
- Нет, - схватив черные волосы в кулак и буквально окунув губы в ушную раковину, еле слышно, с предательской интонацией, выдохнула она.
Ответом послужил его возбуждающе уверенный взгляд и прильнувший в зону между ног пах с ощутимым напряжением. Сакура упрямо старалась не обращать внимания на осыпающийся рисунок колон сдержанности, созданной ею империи. Ее взгляд относился к безразличным, пряча подлинник отражения посетивших ощущений, но полусухие губы незаметно сами по себе чуть приоткрылись. Два пальца Саске скользнули меж них, касаясь спрятанного языка. Подбородок ощутил прохладную кожу перчаток. Замедленное моргание прошло сканирование не так, как хотелось бы не услужливой девушке. Парень прекрасно улавливал те маленькие детали ее поведения, которые отскакивали от внутренней войны. Капканы выставлены, мечи наточены, один выстрел арбалета – и она его. Харуно, прекрасно понимая насколько искуситель коварен, опытен, опасен, старалась не поддаваться удушливому соблазнению, но дело в том, что второе шаловливое «Я», которое яро желало оказаться в руках этого самого искусителя, уже толкало сознание с камнем на шее в забытый пруд.
Вытянув пальцы с влажного ротика, Саске так сладко облизнул их, что созерцающая прикусила краешек губы. Стойкая Сакура уже чертила план побега, казалось, не только из этого помещения, а и мира вовсе, ибо если она еще хоть секунду пробудет наедине с этим безумно сексуальным грешником, то наверняка сорвется.
Секунда прошла, и она сорвалась, когда его настойчивые пальцы проделали то же самое, только окунувшись в более деликатную и мокрую зону, задирая покладистую юбку и убирая трусики в сторону. Возбуждающий язык также грациозно облизал с них выделившееся вещество, после чего нырнул в девичий рот для плавного, будто специально замедленного поцелуя.
Но распаленной, разрушившей собственные рамки девчонке, этого уже было мало. Придавив на затылок, она впилась в Учиху так, как водолаз в последний баллончик кислорода. Внутренние бешеные желания новых поцелуев, касаний, слияния уже прорвало дамбу и отдавалось болью.
Сильные руки расстегнули ремень брюк, холодная бляха прижалась к ее бедру, но девушка похоже не ощущала контраста температуры, как и саднящие лопатки от опоры тела. Внутрь ее территории бережно и аккуратно проник шпион. Руководя. Покоряя. Властвуя. Проникая в самую глубь. Скала самоконтроля вмиг дала трещины и обрушилась на спичечный домик действительности. Пальцы негромкого стона соскользнули с губ и улетели в невесомость аудитории, на что парень в спешке заткнул девичий рот рукой – делать ему подобное не впервые – и придал толчкам ненасытности, возможно, даже грубости.
Если бы не несносные ощущения, то Саске сейчас бы удивился тому, что учитывая тот, якобы не понравившийся их первый раз, партнерша выворачивается и сходит с ума от его же жестокого рвения быть в ней. Рука-баррикада стонов уступила место накаленному поцелую. Его движения становились зверскими, подобно одержимым волкам, которые жадно пожирали остатки здравомыслия и бросали кости налету хватающему сумасшествию.
Вонзившиеся в, уже кажущиеся ее частью, кожу плеча ноготки, являлись термометром девичьего статуса, который зашкаливал за красную планку. Завершающий рывок, натиск на курок, и происходит душераздирающий выстрел. Всплеск фейерверка в глазах и странное непреодолимое счастье
Утонув в собственном озере экстаза, молодой темноволосый мужчина совсем забыл закрыть рот неконтролируемой полулежащей под ним особе. Тонкий голосок во всей своей сексуальной красе эхом отбился о стены кабинета и пощекотал уши каждого из присутствующих. Только придя в сознание, Сакура поняла, чего натворила, а хлестнувшая вдруг по поверхности стола указка, чуть кинула ее в обморок от ощутимого ужаса.
- Сколько можно говорить, чтобы выключали телефоны на сеанс лекции, - выпалила грозная преподавательница громче, чем обычно. – Такими пошлыми рингтонами вы не только меня ставите в неловкое положение, но и своих товарищей.
Склонившиеся над своими конспектами студенты начали переглядываться в поисках того самого виновника, но никто не решился улыбнуться, так как это однозначно привлекло бы внимание, явно не в смехотворном настроении Цунаде-сама.
Законные, не такие уж и плохие, как предполагалось, полтора часа подходили к концу, а двое скромно вжавшихся в разные углы – тот, что в штанах даже упер ногу в горизонтальную плоскость - любителей секса в нестандартных местах, старательно уводили взгляды друг от друга. Облегчительный шум суетившихся студентов подействовал бальзамом на душу, а шаги выходящих твердили, что скоро закончится эта аура немыслимого напряжения от произошедшего. Наступила тишина, но отголосок беды отзывался интуицией. Наверное, потому, что ноги у стола ректора все еще продолжали стоять в той же зоне.
- Чтобы подобное я больше не видела в моем универе, - раздраженно кинула она непонятно кому и вышла, хлопнув дверью. Взгляды, но уже не смущенные, а более озадаченные, встретились. Сокращение «универ» вызывало вопросы, ведь подобное студенческое выражение и приблизительно никогда не проскальзывало в официальной речи этой особы.
- Походу, чисто, - отважившись на разведку, повествовал Саске.
Девушка осторожно выползла из-под стола и, расправив одежду до уровня приличного вида, блаженно потянулась. Все тело просто гудело.
- Неужели… она знала, что мы… там? Почему тогда не сказала нам в лицо? – отвратительное ощущение из-за осознания перелилось в зеленых глазах.
- Порой люди делают вид, что не заметили очевидного, чтобы скрыть то состояние, насколько это повлияло на них, - его тон был железным, наточенным, обданный холодом. Создающим тупик для размышлений и догадок, что человек судит по себе. Пока создающим… но все дело времени.