Моя Тамара.

Конец.

  Прошло полгода с того августа.
Лучшего августа моей жизни.
Сырой, промозглый февраль. Уродливый месяц. Все уже чувствуют «дыхание весны». Я же одеревенела окончательно.
С тех пор, как мы расстались на том перроне, Тамара написала мне несколько писем. Она не любила электронную почту, и письма я получала раз в 2 недели в желтых конвертах. Можете считать меня сумасшедшей, но бумага пахла персиками. До сих пор пахнет.
Моя Тамара. Она писала о холодах в Питере, о том, что варит варенье из арбузов и много читает. Эти письма грели меня всю зиму.
Моя Тамара. Она все помнила. Помнила Только Наше Позднее Лето.
Неделю назад я проводила ее.
Неделю назад Мою Тамару положили в деревянный ящик и засыпали землей.
Порок сердца отмерил ей всего 21 год.
На похоронах я не плакала. Сжимала белые лилии. А когда сырая земля падала на крышку со звуком, который до конца жизни будет жив в моих кошмарах, скрипела зубами, что казалось они превращаются в песок.
Что я сейчас чувствую? Боль утраты? Опустошенность? Горе? ... Да. И нет.
Для «этого» чувства стоило бы придумать другое слово.
Кольцо с жемчугом по-прежнему висит у меня на шее.
Моё сердце и чувства обратились в камень и вечный холод, но никогда в жизни я не посмею всего этого забыть.
Никогда. Ты – моё сердце, Тамара.