Текст наполнен матами.
Глава 1
Звук перфоратора или какой-то дрели с трудом превосходил по громкости звук молота, которым били со всей дури. Молодой парень лежал на диване и смотрел в потолок, гневно прикусывая нижнюю губу.
Сука! Они этот ёбаный ремонт закончат когда-нибудь?
Он не мог уже себя сдерживать. Проклятые соседи в новом доме, в который он заселился год назад, всё ещё не собирались заканчивать ремонт. Дом уже года два как ввели в эксплуатацию, но квартиры продолжали заполнять новые жильцы, покупающие квартиры либо на одном с ним этаже, либо этажом выше, либо ниже.
Шум от всех этих людей беспокоил его каждый день, с восьми утра и до пяти вечера. Даже в выходные кто-то ремонтировал, а иногда даже несколько квартир. Совокупный шум действовал сильно на нервы, добивая и без того злого молодого человека.
Может им под дверь насрать?
Ему очень хотелось мести, жестокой и сладкой. Бывали дни, когда он задумывался сходить в соседнюю квартиру и настучать кому-нибудь по морде, но его сдерживали воспитание и хилая комплекция.
Заебали...все...Как же вы меня все заебали! Заебал этот универ...Заебала постоянная обязанность всем. Тем подавай курсач, этим подготовь реферат, третьим сделай презентацию, выполни лабораторную, пошли цифровые версии новых документов... Идите нахуй! Дайте мне хотя бы недельку отдохнуть, сука, я что, так много прошу?! Пойдите, пожалуйста, НАХУЙ!
Парень хотел зайти в деканат своего университета и, не сдерживая себя, выкрикнуть последнюю фразу. Желание увидеть изумление и шок на морде пухлого декана было довольно соблазнительным.
Нассать на лицо мудаку-ректору, который делает всё, лишь бы уменьшить, либо лишить студентов стипендии.
Говнарь плешивый.
Устал он и от своих одногрупников, тупых и ограниченных, фанатевших от напыщенных звезд, в которых не было и толики таланта.
Было у него что сказать и родителям, пилившим его за плохую успеваемость, но о них он плохо не думал. Они оплачивали ему съемную квартиру, давали деньги на еду, лишь бы их сын учился. Ему бы хотелось попросить их отстать от него, но язык не смел поворачиваться.
