Война и Мир - пересказ

Часть 3.

«Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами». «Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей... Огромная толпа генералов» собралась вокруг Кутузова. Все спорят, как нужно действовать, никто ни с кем не соглашается, пытаясь отстоять только собственное суждение. Кутузов становится все мрачнее и печальнее. «Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть, до такой степени не было возможности, что, ежели бы какой-нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница, и сражения все-таки не было бы».

Бенигсен убеждает защищать Москву, поскольку в случае поражения может всегда свалить вину на Кутузова, а в случае победы забрать все лавры себе. На следующий день совет продолжается. В одной из изб главнокомандующий и офицеры ждут генерала Бенигсена, который «доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиций». Ожидание продолжается два часа. Прибывший наконец-то Бенигсен снова затевает речь о защите Москвы. Кутузов, выслушав его, принимает волевое решение и приказывает отступать. Ночью главнокомандующий не может уснуть, говорит, что не ожидал, что придется оставить Москву, а потом кричит: «Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки!»

Между тем в Москве повторялась та же ситуация, что и в Смоленске: народ легкомысленно относился к приближению врага, но в последний момент находил в себе силы сделать то, что нужно. «Богатые люди уходили, оставляя свое имущество, беднейшие оставались и поджигали и истребляли то, что оставалось». Невзирая на все еще распространявшиеся ростопчин-ские афишки, москвичи оставляли город. Уходили все потому, что «не было вопроса, хорошо или плохо будет под властью французов, под властью французов нельзя было быть, и это каждый понимал».

Элен Безухова переезжает вместе с двором из Вильно в Петербург и оказывается в несколько щекотливом положении. До недавнего времени она пользовалась покровительством одного из высокопоставленных вельмож, а в Вильно сошлась с одним молодым иностранным принцем. Теперь оба ее обожателя оказались в русской столице, и оба предъявляли свои права на нее. Но Элен выкрутилась из ситуации очень уверенно: она не стала ни оправдываться, ни юлить, а пошла ва-банк, заявив на первые же упреки вельможи, что во всем виноваты жестокость и эгоизм мужчин, что никому не дано права требовать у нее отчета в ее сердечных привязанностях и дружеском расположении. Более того, она предлагает вельможе жениться на ней, отлично зная, что это невозможно. Она принимает католичество, понимая, что «обращение ее в католичество имело своею основной целью выжать из нее денег в пользу иезуитских учреждений». Она ставит свое условие перед передачей денег: освободить ее от мужа. Элен также пытается шантажировать и второго своего любовника, заявив ему то же самое, что и первому: единственный способ обрести права на нее - это женитьба на ней. Это срабатывает. «Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно. Но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотою и добродушной наивностию рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц, и вельможа, и что она любит обоих и боится огорчить и того, и другого». Весь Петербург, таким образом, обсуждает шансы двух претендентов на руку Элен, а вопрос о законном муже, то есть Пьере, и о разводе вообще не стоит — расчет Элен оказался правильным. К тому же Элен у всех спрашивает, кого ей предпочесть, и все отвечают разное. Например, дипломат Билибин, один из завсегдатаев салона Элен, говорит, что лучше выходить за старого графа-вельможу, который скоро может умереть, и тогда принцу будет не зазорно жениться на вдове высокопоставленного государственного деятеля. Мать, напротив, убеждает Элен, что нельзя выходить замуж при живом муже, что этого не позволяет религия, на что дочь отвечает: все религиозные предрассудки — ерунда, а ее положение в свете гораздо важнее. Она даже пишет Пьеру о своем намерении выйти замуж, просит его уладить все формальности с разводом и переслать ей необходимые бумаги. Письмо приходит на московский адрес Безухова в то время, когда он находится на Бородинском поле.