Номер 112m

2.Глава тринадцатая, в которой изменения не всегда к лучшему

- Леон! С Вами всё в порядке?

Эти слова подействовали не хуже нашатырного спирта, мгновенно привели в чувства. Правда, ясность в голове устанавливаться никак не желала, а сумбурность всего происходящего наталкивала на мысли о возможном недосыпе. Леон с трудом оторвал отяжелевшую ладонь ото лба, ощущая пронзающую голову боль, машинально прижал указательные пальцы к вискам. Зажмурился, силясь восстановить ясность изображения.

... И вроде, линзы на месте...

Чья-то рука на плече. Тонкое запястье, узкая вытянутой формы ладонь и аккуратные пальчики со свежим маникюром пастельных оттенков.

- Леон!

Сьюзен37s - одна из особо юных и навязчивых работников пришкольной медицинской части нависла над психотерапевтом с крайне озадаченным и тревожным видом. Зрачки серых глаз расширены, тонкие тёмные брови неестественно изогнуты, так что на переносице проступили глубокие морщины. А очки, сдвинутые чуть ли не на затылок, рисковали упасть и разбиться об пол.

- Д-да... Да... В порядке...

- А по Вам и не скажешь. - Отстранилась, наткнулась на стул позади себя и неловко опустилась на самый край. - Задремали в середине нашего разговора...

На часах 6:50 утра. Леон не привык выходить на работу в такую рань, не привык ночи напролёт возиться с отчётами. А ещё документы на перевод в ЦНР, которые на протяжении месяца никак не заканчивались, скорее, множились и расплывались, как и желание попасть на лучшую должность. И всё-таки, он не из тех, кто бросает дело на полпути, не из тех, кто упускает возможности, а потом месяцами жалеет и упрекает себя.

- Знаете, мне даже обидно... Неужели, я настолько плохой собеседник?... Впервые выхожу на дежурство, а уже так сильно утомила Вас... - Сью говорила отрывисто, явно на эмоциях, словно произошедшая нелепица действительно задела её за живое.

  Даже через два слоя одежды, у самого локтя, Леон почувствовал всё ещё горячий кофе - сильно разбавленный эспрессо с порядком осевшей молочной пеной и пышной россыпью корицы. Неспешно потянулся к пластиковому стакану с бежевыми завитками на бумажной обёртке, насквозь пропитавшейся сетью паровых капель. Первый глоток сухой, но бодрящий, обдал горло жаром и застыл на кончике языка приятной горечью. Второй, обволакивающий и нежно-матовый, скользнул вглубь живота.