"Моя страсть - жизнь!"

Часть 1.

  Дьявол знает, что происходит в не угасающем мире Подматерии — мире демонов. Какая война, какой там год, кто снова у власти. Разборки всегда начинались в самый неподходящий момент. Сивильция, жена Первородного демона Истантара, должна была принести четвёртого ребёнка. Девочку. И глава семьи Гражжатерин, договорившись с Создателем, перенёс своё поместье подальше от распр братьев — в тихую Надматерию — мир богов.

***

Слишком много пылинок минут утащила за собой река времени, повергнув их в клокочущую пучину небытия, из которого есть лишь один выход — память.

Старший Альфстар давно стал воином Южной Когорты демонов, что было весьма престижно, так как туда брали только Перворождённых, сильных и выносливых, средние двойняшки Арторийн и Гравда пригодились в Совете Четырёх Лун, став при этом приближёнными самого дьявола, хозяина Подматерии. А младшая Идара, достигнув к этому времени совершеннолетия, оказалась самой завидной невестой, имевшей всё: красоту, ум, деньги, славу, таланты, сильных братьев и мудрую сестру.
Но на самом деле у неё ничего не было. Ничего! Она не знала той братской любви, не знала отцовской заботы, не знала настоящих друзей! Ведь когда одна раса внедряется в мир другой, первую начинают ненавидеть просто потому, что они есть. И её точно так же ненавидели. Какой бог согласится играть с демоном в мире, где правили предрассудки?!
Но самое главное даже не это... Она не знала любви... Многие Перворожденные приходили в Надматерию посмотреть на укрытую жилу горного хрусталя. Прозрачно чистую и беспрекословно прекрасную. Но они забывали, что именно горный хрусталь, залегающий, как золото, в камне, подобно венам пречистой девицы, может соперничать в своей прочности с алмазом.

И она была такой! Она представляла из себя бесконечную сеть хрустальных вен в холодном камне всех миров! Она была богиней, она была демоном, она была всем для своих родственников: для отца, для матери, для старшего Альфстара, для средних Арторийна и Гравды! Она была их гордостью и предметом вечной опеки! Но ведь никто не говорил, что в этой семье нужно показывать свои чувства.
А она в них так нуждалась... Как маленький, неопытный птенец, пытающийся взлететь, но не видящий перед глазами живого примера. Лишь бледные мертвецы...

***

Отражение в зеркале резало по совести собственными нервами.
«Ненавижу...»
Тонкий гребень медленно рассекал море переливчатых серых волос — знака покровительства звёзд.
«Ненавижу...»
Гравда с лёгкой улыбкой на бледном фарфоре лица расчёсывает младшую сестру, подбирая под новое платье камни, что дождём осыпают хрупкий стан младшей, которой внимания досталось меньше, чем остальным.
«Ненавижу...»
Внезапно переливчатая и звонкая средняя сестра одёрнула руки от волос Идары. Отошла назад. Страх медленно растекался по телу Гравды. Руки дрожали, предчувствуя почувствованное на уровне интуиции.
— Почему от тебя идёт так много ненависти? — спокойный, добродушный голос таил в себе второе дно — страх. Она боялась и кровью завладевал иней, когда она коснулась её лица. Столько ненависти, столько злости умещало в себе это маленькое хрупкое тело. Столько предательской дрожи вмещали в себя серо-голубые глаза.

Ненависть — холодная немая бездна, где царствует багровый рассвет. Она поглощает, подобно болоту.

Идара сжала тонкие пальцы в кулак. Показались белые костяшки пальцев, сделав руку бугристой, сделав руку аристократки рукой борца, использующего вместо железа собственное тело, владеющего своим телом как единственным оружием, имеющего талант к борьбе.
И всё-таки хрупкий хрусталь.
— Убирайся. Видеть тебя не хочу! — достаточно низкий голос раскатился громовым рычанием. Серый цвет волос в этот момент показался угрожающе-равнодушным, а серо-голубые глаза...
Эти глаза не видели жизни. Они не видели чувств и не были приручены к ним с рождения. Они бросали вызов, желали сразиться, узнав собственную силу. Они ненавидели, ненавидели холодной бездной. Это были не женские глаза, а мужские, закалённые в бесчувственной среде непонимания.

— Дурачка... — Гравда склонилась к ней, сев на колени. Провела по бледному от злости лицу изящными руками, — Ты забыла, как плакалась мне в плечо? Я всегда буду рядом, пока мужчины будут сражаться за нас. Мы будем в безопасности. Это не твоё желание, всего лишь эмоции! Ладно тебе, хватит.
И тогда она дала себе слово, что больше не заплачет, дала себе слово, что больше никогда не будет находиться в безопасности, пока другие бьются, защищая тех, кто был за их спинами, дала себе слово, что навсегда запомнит какой она была в этот момент. Она дала себе слово быть сильной. Она дала себе слово! И она его выполнит! Выполнит! Во что бы то ни стало!

Этой ночью Идара покинула родимый дом, выпрыгнув в окно.

Ночь обвивала мир, каким бы он ни был, пологом бесшумного покроя. Она медленно, тягуче накрыла собой небольшой домик кузнеца, выковавшего меч для старшего брата Идары, который потом стал легендой оружия!
Она постучалась трижды по своему обыкновению. Кузнец ей не открыл и тогда она со злобы пнула дубовую дверь и пинала её до тех пор, пока её нога, уже привыкшая к однообразным ударам, не остановилась, ударившись в тёплую от огня ногу.
— Чего дверь мне молотишь, или хочешь новую поставить?! — кузнец быстро взял её за ворот плаща и поднял вверх. Капюшон быстро спал и обнажил в свете звёзд свою внутренность — бледное лицо в обрамлении густых серых волос.
Заросшее лицо кузнеца вмиг преобразилось, увидев наследницу знатного рода и сверкающие камни на одной только голове.
— Госпожа Гражжатерин? Почему не дома, убитая горем? — мужчина поставил её на землю, дыхнув на молодое лицо дымом хорошего табака.
Идара всегда любила запах табака.
— Каким горем?
— Ваш брат проиграл сражение и лежит в госпитале.
Альфстар. Самый старший. Большой, сильный и добрый. Иногда хмурый и раздражительной, но всё — таки родной старший брат. Таким она его запомнила, когда у того выдавался свободный денёк и он спешил домой к любимой младшей сестрёнке.
Единственный, кого она любила.
Потому что в этом была выгода.
На миг ей стало грустно и одиноко. А что, если он умрёт? Нет. Альфстар сильный и амбициозный. Обязательно справится. Но волнение не покинуло маленького тела и вскоре она почувствовала обжигающую сердце тоску. Она заполняла её лавой, сметая здравый смысл. Но в конце концов она решила об этом не думать. В следующий раз.
Она с минуты думала, смотря на свои босые ноги.
— Господин, выкуйте мне меч! — на одном дыхании, боясь, что передумает, она посмотрела в старческие глаза пропитого алкаша, но лучшего кузнеца, которого кто-либо знал.
Он удивился. Никто из женщин в семье Гражжатерин не был обучен воинскому искусству. Они скорее были политиками.
— А что мне за это будет? — всегда, во всём и везде он искал сначала выгоду. И он прекрасно знал, что здесь будет достаточно интересных предложений.
Идара провела руками по волосам, собирая сапфиры и жемчуг. Протянула их ему в маленьких ладошках.
— Выкуйте мне меч! Приказываю!

Она вернулась к кузнецу на следующую ночь, спустившись тем же путём, что и в прошлый раз. На этот раз он сразу же открыл ей дверь.
В помещении было душно, жарко, пахло железом, табаком и элем. В горне горел огонь. И ей это очень нравилось.
Она замерла, смотря на страстный танец огненных дев. Они переливались, подобно воде и жгли друг друга до тла. Страстная ненависть и уязвимое притяжение друг к другу тут же влюбили в себя бьющуюся о прутья собственных рёбер душу.
От созерцания фамильной стихии её отвлекла грубая рука кузнеца. Он протянул ей два средних клинка в ножнах с непривычно большой рукоятью, в центре которой были по одному камню: светлому и тёмному.
— Вы знаете, госпожа, о магии самоцветов?
— Нет.
— Есть много видов огня и если кинуть, к примеру, драгоценный камень в Чёрный Огонь, то камень приобретёт его силу.
— И ты кидал камни, что я тебе отдала, в огонь? В какой?
— В Чёрный и Белый.
Выслушав бред мужчины, Идара неопытной, ослепшей от радости рукой вынула лезвие из оков кожаных ножен.
Полыхнул и тут же угас, подобно Сверхновой, огонь стали. Меч с чёрным самоцветом отливал темнотой своего лезвия, зазубренного с одного края.
— Я заказывала один меч! — она посмотрела на мужчину, что со спокойным взглядом смотрел, как меняется выражение лица новой магической жертвы.
— Если бы я сделал только Чёрный меч, вы бы не смогли им управлять, потому что не было бы баланса между Днём и Ночью. В мече Вашего брата драконий коготь, а драконы — пример баланса.
Кузнец знал, как меняются демоны и боги, когда в их руках оказывается подобное оружие. Они за долю секунды понимают всю свою приобретённую могущественность. Оружие искушает их, выпивая душу. Оно требует использования, требует крови, но ведь он не святой, чтобы отказаться от своего ремесла и заниматься подобной ерундой, как просветление народа.
В этот момент Идара поняла, чего ей не хватало и первая в её жизни хищная улыбка загнанного зверя, нашедшего лазейку из угла, исказила прекрасное лицо, сделав его лицом самой Смерти.

Когорта — отряд элитных бойцов, куда входили только демоны. Когорты с основания Подматерии и рождения Первородных охраняли свои сектора, оставаясь под властью короля Подматерии — Имхолда.
Южная Когорта была особой — в неё брали только потомков Перворожденных демонов, отсеивая «третий» сорт, в отличии от Северной, Западной и Восточной Когорт. Чтобы стать членом Когорты Альфстар тренировался несколько лет, изнуряя себя мучительными магическими ядами, но в итоге добился поставленной цели. Оставалась ещё одна — стать главнокомандующим Южной Когорты.
Но этот поход закончился неудачей.
Ввязавшись в неравный бой с драконом Саламандрой, чтобы дать своим соратникам уйти, ему смяли все внутренности, поломав добрую часть рёбер, сжав в когтистой лапе. И всё-таки... И всё-таки он остался жив... Жив! Он и был таким. В любой ситуации он находил выход в свою пользу. И на этот раз удача, которая сопутствовала ему всю жизнь, не подвела.

Старший сын Истантара и Сивильции приехал домой только через месяц. Худой, бледный, но неимоверно счастливый. И счастливый даже не тем, что вернулся в отчий дом. В тихую, любимую Надматерию. Нужно признать, что, будучи ярым обожателем собственной расы, Альфстар не жаловал добрую половину демонов, оставаясь в стороне от их излишне активной жизни.
Когда он зашёл в Парадные двери служанки, сметавшие пыль с камина и лестничных перил, бросили все свои дела, кинулись к высокому, но ещё достаточно молодому юноше. Что-то мурлыкали, обливаясь слезами. Среди них Альфстар даже нашёл свою старую няню. Сел на колени и обнял старуху, но не сказал ни слова.
— Зовите, зовите Господина!

В честь приезда сына Истантар даже отменил все свои дела, собрав всю семью в Большой столовой.
— Скажи, — обратился он к Альфстару, откладывая серебряную вилку, — вы же все трое были с пепельно-белыми волосами, — близняшки Арторийн и Гравда согласно закивали, толкая друг друга плечами, — Почему же ты сидишь с багряно-красными?
Внезапно Идара почувствовала себя ущемлённой. Даже не намекнули на её присутствие. Даже не взглянули, не поинтересовались, почему её извечный цвет — серый. От злости и обиды она до побелевших костяшек пальцев сжала нож.
Альфстар замялся, проведя рукой по сильно отросшим красным волосам.
— Не мне говорить тебе, отец, насколько ядовита кровь старого дракона. Когда я перерезал ему шею, она брызнула на меня. От ожогов меня вылечили, но вот волосы... Думаю, теперь я таким и останусь! А что, тебе не нравится? — и он задорно подмигнул младшей. Та же в свою очередь ослабила хватку, которая вызвала удивлённое перешёптывание средних близнецов.
— Отвратительный цвет, — бесчувственно выразил своё мнение Перворождённый.
— Ради Имхолда, Истантар, прекрати! — Сивильция обречённо положила ладонь на руку мужа, заглядывая в карие глаза с вертикальным зрачком, — Мы Альфа три года не видели, а ты начинаешь что-то говорить насчёт его цвета волос! Заткнись и ешь!
Истантар ничего не ответил жене. Её он боялся больше свое короля Имхолда. Удивительный для всех четверых детей симбиоз, которому они были рады, который их защищал.
— Насколько ты приехал?
— На год, матушка, на год...

Мерцающие холодным блеском звёзды во всех трёх мирах выглядели одинаково. Одинаково бесчувственно-холодными, далёкими, безразлично-равнодушными и недосягаемо-прекрасными. Они рисовали в копоти души Идары узор мечты, заставлявший её жить. Она мечтала так, как не могла. Как не могла говорить, любить, слушать и надеяться. Как не могла чувствовать.
Монотонное переливания звука небольших фонтанчиков, стрекот сверчков и летание мотыльков прервал стук каблуков на военных сапогах, шагающих по камню узкой тропинки в любимое с детства место старшего и младшего детей.
Всей своей огромной тушей Альфстар приземлился на узкую скамеечку в кустах.
Идара не обратила на него внимания, предпочитая гордое одиночество со звёздами и короткой жизнью оседающего мхом на камне мотылька.
— Ты магии так и не научилась? — начал разговор старший брат.
Идара обречённо помотала головой. Все, абсолютно все (!) в её семье с рождения обладали этим даром, однако на неё его не хватило. Она дулась, обижалась, но вскоре поняла, что этим горю не поможешь. Сивильция стала нанимать учителей, но волшебный бутон в начинающей гореть душе Идары не раскрылся. И они все смирились с тем, что кроме как на хороший брак Идара ни на что не годна. Пусть оно будет и так! У них же ещё много детей.
— Жаль. Я хотел бы это увидеть.
— Когда-нибудь ты это увидишь.
Альфстар вскинул голову на горящие в ночи глаза сестры — это равнодушие и обида.
Внезапно Идара поняла, что проболталась. Родители запрещали им с Гравдой иметь оружие и учиться всевозможным боевым стилям. И она внезапно ослушалась. С появления в её жизни двух клинков она изменилась. Стала более холодной, менее восприимчивой к окружающей её действительности и равнодушной к чужим судьбам. Железо, рождённое для боя, закаляло её саму, точило из неё совершенное оружие. Самоцветы в клинках доводили её до безумия, заставляя при любой свободной минуте ласково поглаживать себя.
— А почему не сейчас? — спросил её Альфстар. Он внезапно стал понимать эту сильную перемену, внезапно стал догадываться о чём-то, несвойственном его прежней сестре, — Покажи мне. Я никому не расскажу.
Идара сжала губы в тонкую полоску. Придётся. Раз уж проболталась — делай.
Она встала с лавочки и вытащила из-под неё большой свёрток. Холодный шёлк водой протёк по рукам, обнажив мерцающее в лунном и звёздном свете два широких меча с зазубренным краем.
Старший удивился. Нет, не так. Он был шокирован. Его шокировала даже не идеальная работа, которую он узнал, а камни в рукояти каждого меча: чёрного и белого.
— Надо же...
— Только никому не рассказывай! — вскочила девушка, упираясь маленькими ладошками в широкие плечи брата, — Пожалуйста... Альфстар... Забери меня отсюда.
— Ч... Что?
— Забери! Не могу я тут больше жить! Я словно тень, никому ненужная тень в этом доме! Забери! Я научусь драться, не буду обузой! Всё, что угодно, только забери!
— Ради Имхолда и Создателя! — Альфстар убрал её ладони со своих плеч и сжал в руках, — Почему?
Внезапно юная демонесса почувствовала обиду и на него тоже. Неужели он не понимает? Не видит, как равнодушны к ней родители, как Гравда постоянно подчёркивает прелести замужества, словно бы издевается над ней, жаждущей свободы, как не замечает её Арторийн, мурлыкая с Гравдой и как та в свою очередь забывает в этом прелестном разговоре о стоящей позади сестре.
А тем временем он всматривался в её глаза, ища в них ответ. И нашёл. Её щеку, словно кровью, пронзила дорога из чистейшего горного хрусталя.
— Ради всего святого! — он за руки притянул её к себе, обнял, погладив переливающиеся в ночи волосы, — Идара, ну тебя знаешь куда?!
— Забери... Забери!..
И он сдался, понимая, что если хочет сохранить отношения, то придётся идти на уступки. Но он думал иначе, чем она. Ладно, перебесится и запросится обратно.
Но он не понимал, что она хотела другого — чтобы её заметили.

И на следующий день она исчезла.