Тени прошлого

22

— Мда… выглядишь ты сегодня действительно счастливой и… удовлетворенной, — не удержалась от подколки Джесса, увидев в понедельник сидящую за своим столом Гермиону. Она не могла не заметить мельчайшие и почти неуловимые изменения, появившиеся в подруге. Глаза у той запали и потемнели от усталости, а улыбка стала какой-то загадочной и уже не такой невинной, как прежде. Да и румянец на щеках Гермионы пунцовел сейчас совсем не от жары в магазине. — И тебе привет, Джесс, как прошли выходные? — Есть подозрение, что не так прекрасно, как твои! Ты выглядишь... очень довольной… — Джесса привычно присела на край стола. — Ну, и как? Он так же хорош в деле, как и выглядит? — Я не собираюсь отвечать на этот вопрос, — смущенно пробормотала Гермиона, улыбнувшись при этом так, что ответ был более чем очевиден. — Да и не отвечай: у тебя на лице написано! — звонко рассмеялась Джесса, и Гермиона не смогла не присоединиться к ней. Небольшой кабинет заполнили звуки задорного и чувственного смеха. — Я рада, что этот мужик не разочаровал тебя. — Да, не разочаровал… — наконец тихо призналась Гермиона. — Ну, а если отвлечься от устроенного им секс-марафона, то все-таки: как прошли выходные в его доме? — продолжала выпытывать Джесса. — И как поладили друг с другом братья? — О, намного лучше, чем я думала: Драко проникся к Элиасу практически сразу. Знаешь, они так похожи — прямо, как две горошины из одного стручка, — усмехнулась Гермиона. — Это был действительно замечательный уик-энд. Даже несмотря на то, что старший брат научил Элиаса сомнительным шуткам и похабным песенкам. А еще они затеяли катание на ковре с главной лестницы мэнора — что, конечно же, было уже форменным хулиганством. — Ну что ж, я очень рада, что ты наконец-то прервала свое добровольное одиночество. Ты была одна слишком долго. Так нельзя, Гермиона… — Джесса потянулась и осторожно коснулась руки подруги. — Так... ты влюбилась в него? — О… — испуганный возглас Гермионы снова заставил Джессу хохотнуть. — Да не пугайся так! Я же не прошу тебя отдать мне почку! — Просто не ожидала, что спросишь так прямо, — дрожащими губами тихо произнесла Гермиона. — И не знаю, что тебе ответить. Мне кажется, я пока и не понимаю, что такое любовь, разве что дружеская или к Элиасу, — она с любопытством посмотрела на Джессу. — А ты когда-нибудь любила? — Да, любила… — помолчав, печально отозвалась та. — И это было давным-давно. Он умер... точнее, его убили. — Боже! Прости меня. Мне очень жаль, что заставила тебя вспомнить об этом, — Гермиона чувствовала себя ужасно. — О, не расстраивайся… у меня нет о нем плохих воспоминаний. Я была очень молода, когда встретилась с ним. Он был на несколько лет старше — мрачный, задумчивый и, думаю, один из самых умных людей, которых я когда-либо знала. Я влюбилась в него сразу, как только увидела. Он помог нам с мамой в одной очень нехорошей ситуации, хотя и рисковал, чтобы все получилось так, как нужно. И стал моим первым мужчиной. Я подарила ему свою девственность и свое сердце. Знаешь, он никогда не любил меня, душа его всегда принадлежала другой, но это не имело никакого значения. Я готова была ждать его вечно, надеясь, что когда-нибудь он все-таки сможет полюбить снова. Иногда он писал мне, а когда мог, то и приходил. Нечасто, но все же это было лучше, чем ничего. А два года назад я узнала, что он погиб, еще раньше, защищая кого-то, кого должен был защитить. Не знаю, смогу ли когда-либо полюбить еще раз так, как любила его… — Джесса смахнула со щеки слезинку и грустно улыбнулась. — Мне кажется, когда-то я знала человека, очень похожего на того, которого ты описала, — задумчиво проговорила Гермиона. — И могу понять, почему тебе было так тяжело забыть его и двигаться дальше. — Когда любишь кого-то по-настоящему, то человек становится частью тебя самой. Даже тогда, когда находится далеко. Даже когда умирает… Любовь может стать спокойней, будто затихнуть, но сама она не умрет никогда. И помнить этого человека будешь всегда. Пусть несчастная, безответная, она все равно остается в сердце, даже если оно и было разбито этой любовью, — будто глядя в пустоту, продолжила Джесса. — А как ты поняла, что это именно она — любовь? — Каждый раз, когда я видела его, во мне будто закручивалась какая-то спираль, — Джесса прикрыла глаза и вздохнула. — Он был, конечно, не такой красивый, как твой, но возбуждал меня безумно. Мне было восемнадцать, когда я поняла, что влюбилась и призналась ему в этом, и поначалу он отшутился. Сказал, что я слишком молода, чтобы разобраться, серьезно ли мое чувство к нему или нет. Ему было тогда под тридцать, но мудр он был не по годам. А мне было все равно, я просто знала. Он был в каждой моей мысли, и как бы банально это ни звучало — мое сердце билось только для него. Когда он поцеловал меня в первый раз, я словно растаяла. А когда занимался со мной любовью, он был так нежен и внимателен, что мне хотелось плакать от счастья… Он был нужен мне, как наркотик, которым я не могла насытиться. А когда его не стало, поняла, что частички моей души не стало вместе с ним… — А ты ведь никогда не говорила о нем… Да и вообще никогда ни о ком так не говорила так — обычно просто скабрезничала что-то на тему секса… — Гермиона искренне удивилась чувственной нежности, звучащей из уст подруги. — И этому меня тоже научил он. Никогда не показывать своих настоящих эмоций. Он и сам так поступал, никому их не демонстрировал. Никому, кроме меня, — Джесса улыбнулась. — И это дорогого стоило, поверь. Даже если он не мог любить меня, то доверял точно. Мне же его доверия было достаточно. Резко поднявшись, Гермиона обогнула стол и крепко обняла Джессу. На секунду та опешила, но потом обняла в ответ. — Спасибо, что поделилась. Это очень много значит для меня, — тихонько проговорила Гермиона. — Я хотела сказать, что ты очень много значишь для меня. — И это чувство взаимно, дорогая, — Джесса старательно сдерживала слезы. Никогда у нее не было таких подруг, и уж конечно, ни одна из них не была похожа на Гермиону. Когда-то, три года назад, повстречав эту молодую женщину, Джесса и подумать не могла, какими близкими друзьями они станут. Теперь она уже не представляла свою жизнь без Гермионы и ее сына. — Гм... надеюсь, мы не помешали? — со стороны двери раздалось вежливое покашливание, заставившее девушек отстраниться друг от друга. Повернувшись к двери, они увидели стоящих в проеме Люциуса и Драко Малфоев. — Черт побери, отец, никогда не останавливай обнимающихся женщин! Ты же все испортил! Теперь мы никогда не узнаем, что могло бы произойти дальше… — шутливо ругнул Люциуса Драко и тут же схлопотал хмурый взгляд родителя. — Что вы здесь делаете? — ошеломленно задала вопрос Гермиона, отчаянно надеясь, что Джесса не спросит ее потом, почему эти двое были одеты так странно, поскольку оба Малфоя умудрились заявиться в магловский магазин, нацепив при этом мантии. — Драко хотел спросить у тебя разрешения опять куда-то потащить Элиаса, — Люциус прошел в кабинет и сразу же наклонился к Гермионе с поцелуем. — А я просто соскучился, — прошептал он ей в губы. — Угу. Хочу взять его на рыбалку, — отозвался Драко и, разглядев Джессу, протянул: — Привет. — Ох, извините. Это — Джесса Смит. Джесс, а это — Драко Малфой, старший сын Люциуса. Драко, Джесса — моя близкая подруга, — представляя их друг другу, Гермиона заметила огонек, тут же блеснувший в глазах Джесс при взгляде на парня. — Рада познакомиться с вами, юный мистер Малфой, — почти промурлыкала та. — А уж как я рад, и можно просто — Драко, — кокетливо подмигнул Малфой-младший, обшаривая глазами фигуру Джесс. — О, нет… думаю, пока не стоит… — заметив его взгляд, усмехнулась Джесса и сползла со стола. — Может мне повернуться? Чтобы и со спины уже разглядели? — и она действительно медленно развернулась и, облокотившись ладонями о стол, приняла нарочито вызывающую позу. Ягодицы, туго обтянутые джинсами, качнулись. — Ого! Мне всегда нравились женщины, умеющие впечатлить… — оценил Драко и тут же глумливо хохотнул. Откинув голову, Джесса рассмеялась в ответ, а потом оттолкнулась от стола и подошла к нему почти вплотную. — Какой красивый маленький мужчинка… — она так же нахально скользнула взглядом по фигуре Драко. — Да и выглядит практически как папочка… — Вот еще! — тут же ухмыльнулся Драко. — Могу с уверенностью сказать, что я — более новая, так сказать, уже улучшенная модель. — Ну… дружок… Гермиона точно не жалуется на состояние твоего старого папы, — Джесса опустила глаза чуть ниже его брючного ремня, а затем оглянулась через плечо. — Знаешь, подруга, эта семейка, безусловно, любима богами, — она подмигнула уже пунцовеющей Гермионе, а потом поймала взглядом вопросительно поднятую бровь Люциуса. И снова перевела внимание на Драко. — Ах ты ж, высокомерный щенок… Я, вообще-то, слишком стара и опытна для тебя! Таких, как ты, живьем ем. И не давлюсь. — Даже не мечтай, девочка! Я слопаю тебя первым, — тут же парировал Драко, коснувшись кончиком языка верхней губы и вызывающе приподняв бровь. — Возраст меня не волнует! Есть женщины, которые, как хорошее вино, как лучшее марочное вино… С годами становятся только слаще и соблазнительней… Что делает их, этих самых женщин, гораздо приятней в общении. — Да ну неужели?.. — казалось, Джессе даже нравится его наглость. И это было правдой! Великолепный маленький засранец был, конечно, чертовски самодоволен, но она уже ощутила, как внизу живота что-то напряглось и заныло от мысли, что именно будет делать с ней этот щеночек в её постели. — Так, может быть, выйдем из кабинета и оставим двух этих влюбленных, наконец, наедине? — она соблазнительно облизала губы. — Ведите, миледи! — прищурился Драко. — Я с удовольствием последую за вами… — М-м-м... что ж, этикетом ты явно владеешь. И мне это нравится. Пошли, щенок! — Джесса провокационно коснулась ремня на брюках Драко и потянула его за собой. Тот успел лишь обернуться и подмигнуть отцу, а заодно и бросить насмешливый взгляд на Гермиону. — Этот мальчишка откровенно бесстыден… — казалось, Люциус был несколько шокирован только что развернувшейся перед его глазами сценой. — Ну, Джесса тоже не промах! Не сомневаюсь, что именно она сожрет Драко, не подавится, и дай-то Бог, чтоб косточки выплюнула… — качнув головой, Гермиона не сдержала улыбки. Да и зачем? День оказался прекрасен. И она действительно была ужасно рада тому, что Люциус пришел сюда. К чему лукавить? — Ты и в самом деле скучал по мне? — Скучал… — Малфой резко расстегнул пряжку мантии и, сбросив ее с плеч, кинул прямо на рабочий стол. — Разве я не говорил, как сладко оказалось иметь тебя в своем доме, в своей постели? Говоря это, он сбросил и сюртук, оказавшись сейчас перед Гермионой лишь в темно-синих брюках и белой рубашке в тонкую темную полоску, с твердым белым воротником и такими же твердыми манжетами. На нем сегодня не было галстука, да и верхняя пуговица воротника была почему-то расстегнута. — Говорил... по крайней мере, целую дюжину раз, — отозвалась Гермиона, пробежав пальцами по его груди. — Ты сегодня такой солидный и красивый. — Утром у меня была назначена встреча в Министерстве, — пробормотал Люциус, тут же положив ей руки на бедра и притягивая к себе. — А галстук тогда где? — уже тоже невнятно спросила Гермиона, поглаживая его открытое выше воротника горло. — Мы решили сначала зайти к вам домой, повидаться с Элиасом… Ну, а он… и сжег его, — небрежно ответил Люциус. — Он его — что? — Гермиона тут же напряглась, с тревогой распахивая глаза. — Не переживай… Наш сын всего лишь решил поиграть с набором «Юного зельевара», а мы с Драко присоединились, чтобы помочь ему. И когда уже начали варить «Эйфорийный эликсир», Элиас погорячился и бросил волосков пикси чуточку больше, чем нужно. Произошел небольшой взрыв, но не бойся: никаких повреждений и никто не пострадал. Если не считать моего шелкового галстука, который лежит сейчас в вашем мусорном ведре, — улыбнувшись Люциус провел руками по её спине и опустился на ягодицы. — Больше ничего не пострадало. — Ох… боюсь, что Элиас не особо преуспеет в зельеварении, заклинания даются ему гораздо лучше, — отвечая Малфою, она ощутила, как тело невольно реагирует на его прикосновения. — Может… обсудим его таланты чуть позже? — Люциус медленно скользнул ладонью под юбку. — А ты хочешь поговорить о чем-нибудь другом? — чуть хрипло выдохнула Гермиона. — Как чувствуешь себя после выходных? Ничего не болит? — тихо спросил Люциус, проводя губами по ее лбу. Гермионе страшно захотелось коснуться его кожи, и она торопливо расстегнула рукава рубашки, сразу же принявшись поглаживать крепкие теплые предплечья. — Нет, вчера вечером приняла ванну с лечебным зельем, так что все в порядке, — осмелев, она уже гладила его по груди, даже не думая о том, что находится сейчас не в спальне, а в своем маленьком рабочем кабинете. Малфою же наконец удалось приподнять её юбку почти до талии, и он тут же обхватил большими ладонями упругую попку, не прикрытую ничем, кроме тонкой кружевной полоски трусиков. — Хотел сегодня напроситься ночевать у тебя… Или снова забрать вас в мэнор… — губы его медленно двигались, едва касаясь щеки Гермионы, подбираясь к её рту все ближе и ближе. — Почему бы и нет? — скользнув руками по его груди, она уже поглаживала одной из них плечо, а другой обнимала Малфоя за шею. — Потому что не хочу давить. Решил дать тебе шанс отдохнуть… от меня… и от наших выходных, — Люциус прижался губами к уголку рта, и Гермиона всхлипнула от возбуждения. — А я дам тебе знать, если почувствую давление, или если мне понадобится личное пространство, если захочу соскучиться по тебе, — еще крепче сжала его затылок. — А теперь поцелуй меня, в конце концов, прежде чем придется тебя укусить, черт возьми, — и почувствовала, как он улыбается. Люциус нежно, легким прикосновением языка, коснулся ее губ, будто прося разрешения войти. Но долгих уговоров и не требовалось. Едва ощутив касание, она сразу же приоткрыла рот, почти неосознанно желая вкусить его, пустить его к себе. И когда языки начали двигаться, будто танцуя друг с другом, оба поняли, что дыхание их сбилось. В маленьком и закрытом пространстве кабинета обоих охватила жаркая дрожь. — Что ж… Теперь, получив разрешение, я ведь могу и настоять, чтобы ты проводила со мной каждую ночь… — глухо рыкнул Малфой, оторвавшись, наконец, от ее губ. — Сегодняшнюю — точно… — слегка откинув голову назад, она будто предлагала Люциусу еще больший доступ к шее. — Ну вот что ты со мной делаешь?.. Это… нечестно… Явился прямо на работу, разволновал меня… возбудил… А теперь уйдешь! Чтобы я мучилась до позднего вечера?.. Люциус поднял голову и посмотрел ей в глаза. Зрачки Гермионы расширились, веки отяжелели, а покрасневшие щеки лишь оттеняли приоткрытые алые губы. «Уйти? Да ни за что! Даже если я сто раз и решу это сделать, сил все равно не хватит… Я должен взять эту женщину. Здесь. Сейчас…» — Я и не собирался никуда уходить, милая, — произнося это, Малфой осторожно двигал ее назад, пока не прижал к двери кабинета. Стянув с Гермионы тонкий вязаный пуловер, бросил его на пол у их ног, и тут же нетерпеливо потянулся к чашечкам лифчика, опуская их вниз так, чтобы ее грудь оказалась обнажена и будто потянулась сосками навстречу его пальцам. — Люциус, нет! Мы не можем... не здесь же! — невнятно запротестовала она, в то же время прижимая его затылок еще крепче, когда он кружил языком сначала по одному, а потом и по другому соску. — Можем… еще как можем… — тихо выдохнул Малфой на маленькую сморщенную ягодку, поднимая юбку выше. А потом поднял глаза и увидел, что Гермиона не отрываясь смотрит на то, что он делает с ней. — Ты всегда наблюдаешь за мной, когда касаюсь тебя… Когда ласкаю или целую тело… Постоянно следишь за моими руками и губами… Почему? — Я... Ох… Мне нравится смотреть, как ты… как целуешь меня, как дотрагиваешься. Это заставляет чувствовать все еще сильней. Острей, понимаешь? — смущенно призналась она. — Это неправильно, да? — Конечно же, правильно, глупенькая… просто я никогда не испытывал ничего подобного. Наоборот, мне нравится ощущать твой взгляд в эти минуты. Нравится знать, что наслаждаешься тем, что делаю с тобой, а «не лежишь на подушке, думая об Англии», — Малфой довольно ухмыльнулся. — Как будто я вообще могу о чем-то думать, когда ты прикасаешься ко мне, — Гермиона резко и шумно выдохнула, когда он скользнул на колени и прижался губами к мягкому животу. — Люциус, мне щекотно… — хихикнула, ощущая, как мышцы живота подергиваются от прикосновений. — М-м-м… ты же любишь смотреть... вот и смотри… внимательно… — шепот Малфоя продолжал щекотать кожу, пока он приподнимал ее юбку уже до самой талии. — Черт! Гермиона услышала, как он тихо выругался. — Что? «Проклятье! Она одета в них, в те самые белые трусики с небольшим синим бантиком, которые я видел тогда… давно, лежащими на самом верху корзины с чистым бельем…» С трудом глотнув, Малфой крепко сжал ее бедра. — Я уже видел их. И вспоминал… Мечтал снять с тебя когда-нибудь, — прошептал хрипло. — С тех пор, как заметил... лежащими в корзине. Тогда я только начинал понимать, что хочу тебя, как женщину… Ужасно хочу. А сейчас, смешно сказать, чуть не кончил прямо в брюки. — Может быть, еще не поздно… избежать этого и… кончить в меня? — еле слышно пробормотала смущенная Гермиона. Приподняв голову, Малфой взглянул на нее с хищной усмешкой, от которой по спине тут же пробежал озноб. — Думаешь? — он наклонился, и слегка прикусив кожу живота, оттянул зубами резинку. А потом, проведя языком по ее границе, стянул трусики вниз. Снова глянул на Гермиону, убеждаясь, что она не сводит с него глаз, и пальцами раздвинул опухшие и влажные складочки. Губы его дрогнули в самодовольной усмешке, когда она задохнулась от этого прикосновения. — Сколько же тебе еще только предстоит познать, моя невинная маленькая ведьма, — он снова усмехнулся, прижимаясь губами к коротким стриженым волоскам на лобке. — Что ты делаешь? — невольно выдохнула Гермиона. — То, что хотел сделать все выходные, но так и не получилось… потому что не мог оторваться от тебя, не мог насытиться ощущением быть внутри тебя. Но чертовски хотел испытать это, попробовать тебя, и не собираюсь упускать шанс сейчас, — Люциус раздвинул складочки, обнажая влажную розовую плоть. — Постарайся не шуметь, дорогая, в магазине могут быть клиенты… Гермиона попыталась сосредоточиться, но оказалась совсем не готовой к тому, что делал с ней мягкий и теплый язык, нежно заскользивший по её набухшему клитору. Понимая, что колени начали невольно подрагивать, она судорожно вцепилась в волосы Малфоя. «Мерлин… Испытывать эти волшебные ощущения и при этом наблюдать воочию, как он стоит на коленях и трудится, чтобы подарить их мне… Это невероятно...» Вспотев, но при этом и дрожа, будто от озноба, Гермиона не могла отвести от него глаз, ритмично двигающегося и дарящего ей это изощренное наслаждение. Казалось, Люциус наслаждался сейчас и сам — смакуя её, он иногда тихо постанывал, и это возбуждало еще сильнее. Гермиона ощутила, как оргазм подбирается к ней все ближе и ближе, и поняла, что не сможет сдержаться и не закричать от удовольствия. «Нет! Я не смогу… Как можно молчать, когда он почти убивает меня сейчас этими сладкими прикосновениями языка?!» А Люциус, будто чувствуя ее состояние, начал ласкать еще и пальцами, впившись при этом в набухший клитор и с силой всосав его в рот. Сжав руку в кулак, Гермиона стиснула его зубами, пытаясь сдержать крик необузданной первобытной радости, когда поняла, что колени подкашиваются. И устоять на ногах помогло лишь то, что Люциус крепко держал её за бедра, прижав к стене. Дождавшись, когда её стоны затихнут, а содрогания пойдут на спад, Малфой поднялся с колен и, торопливо расстегнув брюки, приподнял Гермиону с пола и заставил обвить себя ногами за талию. Секунда — и он толкнулся вверх, во все еще пульсирующее огненное влагалище. Застонал, ощутив, как опухшая от оргазма плоть, сжимается вокруг него в уже затихающих конвульсиях. Раньше подобная поза почему-то казалась Гермионе грубой и пошлой, но сейчас… Люциус двигался так медленно и чувственно, что это сводило с ума. — Господи… Что же ты делаешь со мной, ведьма? — глухо выдохнул Малфой, уткнувшись ей в шею. — Ты, конечно, безумно вкусна, но быть в тебе, чувствовать тебя… Это.. лучше. Еще лучше. — Люциус... — никаких связных мыслей. Лишь стон, больше похожий на всхлип, сорвался с губ. — Да, девочка… Теперь моя очередь, — почти прорычал Малфой, и толчки стали быстрее и резче, он будто вонзался в нее. — Не могу. Не могу ждать… — Люциус со стоном проник как можно глубже и замер, лишь подрагивая слегка, когда изливался в тесное тепло. — О, боже… — крепко обнимая его за шею, Гермиона счастливо засмеялась, все еще ощущая, как он пульсирует и подергивается внутри нее. — Мистер Малфой, вы точно знаете, как сделать день женщины особо запоминающимся, да? — Делать твои дни и ночи особо запоминающимися теперь один из моих главных приоритетов, — переводя дыхание, Люциус легонько коснулся губами ее щеки, носа, а затем и губ. — В самом деле? — тихо спросила Гермиона, крадя несмелой улыбкой еще одну частичку его сердца. — Да… поверь, — снова поцеловав ее, но уже чуть глубже, он слегка отодвинулся. — Нам нужна чья-нибудь палочка… — Моя — в кармане плаща, а твоя? — У тебя на столе... держись крепче, — Люциус, подхватив ее за ягодицы сильней, оторвался от двери и осторожно двинулся к столу. Потом усадил Гермиону на его краешек и, наконец, отстранившись, потянулся за тростью. Быстро вытащил палочку и бросил на обоих очищающее заклинание. Они еще торопливо приводили себя в порядок, когда Гермиона, осознав, что именно сейчас произошло, слегка смутилась. — М-м-м… Не могу поверить, что мы занимались сексом здесь, в кабинете… — покраснев, проговорила она и, вытащив заколку, тряхнула копной волос. — Если сейчас же ты не только не наденешь трусики, но и не опустишь юбку, то нам придется заняться этим снова, — Малфой невольно скосил глаза на кусочек кружевной ткани. — Экий ты… безобразник! — засмеялась Гермиона, однако совету предпочла последовать. Она еще осматривала себя, убеждаясь, что все в порядке, и даже не успела поднять голову, когда снова оказалась в его объятиях. Люциус прижался ладонью к щеке и заставил посмотреть на себя. — Я обожаю тебя. Ты же и сама понимаешь это, не так ли? — тихо спросил он. — Мне достаточно ясно дают это понять, — Гермиона улыбнулась. — Рад слышать. Не хочу, чтобы ты сомневалась в моих чувствах, — Люциус снова поцеловал ее в губы, а затем отстранился. — Мне нужно уйти… Или застряну здесь еще на полдня, целуясь с тобой. — Придешь к нам вечером? — в ее голосе звучала откровенная надежда. — Даже не надейся, что кто-то или что-то сможет меня удержать… — Малфой подхватил со стола сюртук и мантию и, надевая на ходу, направился к двери. — Проводишь? Она улыбнулась и открыла дверь кабинета. Шагнув же с Люциусом в торговый зал магазина, они оказались встречены громкими аплодисментами Драко и Джессы, стоявшими у прилавка с кассой. Причем Драко, приложив пальцы ко рту, даже оглушительно свистнул, будто находился сейчас на матче по квиддичу. — Дорогая, я понимаю, что вы замечательно провели время, но хочу сказать, что нам крупно повезло — в магазин никто не заходил, — Джесса явно наслаждалась смущением, читавшимся на их лицах. — Да уж… бедная дверь… — насмешливо протянул, вторя ей, Драко. — В какой-то момент мне даже показалось, что она вот-вот слетит с петель. — Заткнись, Драко, — упреждающе нахмурился Люциус и повернулся к Гермионе, быстро целуя ее. — Увидимся вечером, милая, — тихо попрощался он, прежде чем схватил сына за плечо и практически потащил к выходу из магазина, кивнув на прощание мисс Смит. — Так-так… Значит говоришь, что не знаешь, влюблена ты в этого мужика или нет? Ох… дорогая моя, все честные ответы написаны сейчас на твоем лице, чтоб ты знала… — негромко проговорила Джесса, наблюдая, каким взглядом провожает своего посетителя Гермиона. «Подружка явно втрескалась, даже если и не желает признать это вслух или признаться самой себе…»