Клетка "Титан-17"

Глава 4

Соран долго готовился к этому моменту, но ему все равно не удалось до конца справиться с разъедающим душу страхом. Шаги пришельцев звучали для него страшнее, чем шаги Всадников Апокалипсиса, что пришли по его душу. Но, к счастью, с ним был Ино и это вселяло в Сорана некоторую уверенность, что ситуацию все еще можно повернуть себе во благо. Все что от него требовалось, это хорошо сыграть свою роль пришельца-паразита, остальное же сделает Ино.

Обсудив ситуацию настолько, насколько позволяла несформировавшаяся речь Ино, оба решили, что будет лучше, если они убедят остальных будто Соран - паразит, которому потребовалось слишком много времени (а как Хайд выяснил - это ровно одна неделя), чтобы слиться со своим носителем, из-за чего он сейчас находится в довольно критическом состоянии, а его "пути" не приспособлены для общения.

-Ты уверен, что это сработает? - уже в десятый раз спрашивал Соран у пришельца, ужасно боясь, что их план провалится еще на первом этапе исполнения.

-Да. Часто...бывает, - убеждал его Ино, хотя и было видно, что сам он волнуется не меньше парня.

-Поверю тебе на слово, - набрав в грудь побольше воздуха, а потом резко его выдохнув, Соран забрался обратно на кровать и попытался лечь в более расслабленную позу. Пришельцы уже скоро должны были войти в двери медотсека. - Ну, поехали...

Буквально через минуту, двери разъехались в стороны и внутрь вошли четверо. Конечно же, с каждым из них Соран был знаком, если говорить о том времени, когда они были людьми. Но если говорить про нынешнее, то сейчас для Хайда все они были незнакомцами. Вроде бы смотришь на них и видишь родные лица, но стоит присмотреться и иллюзия развеивается, а на ее месте остается обычная подделка, лишь тень человека, которого ты знал. Все люди словно превратились в искусно сделанные восковые куклы, что выглядят живыми снаружи, но внутри у них уже нет души. Осталась только пустая оболочка, которой теперь, дёргая за нужные ниточки, управляли другие хозяева.

Напустив на себя показное равнодушие, Соран обвёл взглядом лица Софии, профессора Чермана, Грэга и Магана и глубоко внутри содрогнулся от невыносимого чувства утраты и вины. Ему было больно видеть своих коллег такими безжизненными и чужими, особенно веселую и дерзкую Софию, из чьих глаз уже давно исчез ее яркий жизненный свет и упрямство. Глаза казались стеклянными и почти не моргали, но несмотря на это, воображение Сорана все равно рисовало в них осуждение: подруга обвиняла его за то, что он выжил, за то, что его тело все ещё принадлежало ему, а они оказались игрушками в чужих руках.