Воспоминания и есть вся наша жизнь

Последняя задница

Северус стоял прямо перед ней, точно как и этим вечером. Разница была в том, что он видел её. Рука к руке, сердца в одном бешено ритме.
- Северус, - вначале тихо пролепетала она, заглядывая в глаза. - Северус, эй! - Затем громче, докричаться бы, достучаться!
Стук? Но под ладонями ничего нет. Невидимая стена, барьер, что это? Отчаяние захлестывало девушку. Чего он там головой мотает? Чёрные глаза взволнованно бегают, может в поисках бреши? Стук все сильнее, крик - отчаяннее.
- Северус, черт возьми!
Он видит её, обречённо опуская взгляд. Он оставил руку там, где остановилась её ладонь. Коснуться бы хоть на секунду, переплести пальцы и не отпускать.
Последний удар, самый сильный, ведь в него вложено все отчаяние. Раздался звон бьющегося стекла о пол. Гермиона инстинктивно присела, закрывая голову, но её ничего не коснулось. Перед ней оказалось тёмная пустота, непроглядная темнота.
- Северус?
Никакого эха не было, сплошная глухая тишь. Девушка слышала стук собственного сердца, ощущала дыхание каждой клеточкой тела. Тьма была всюду, окружала и сгущалась, сдавливала и шелестела по всему телу.
Где-то вдалеке раздались шаги и шорох упавших листьев, пара голосов. Они становились громче по мере приближения, все больше отдаляя тьму. Вздрогнув, девушка открыла глаза и выскочила из палатки. На неё глядели две пары любопытных глаз, ярко-зелёные и бледно-голубые.
"Интересно, в какое гнездо превратились мои волосы в этот раз?" - за секунду подумала Гермиона, скрещивая на груди руки. Гарри подошёл к подруге, но молча, давая другу возможность все объяснить.
- Привет! - Рон облегчённо улыбался при виде Гермионы, живой и здоровой.
- Ты - последняя задница, Рон Уизли! - С этим криком охапка листьев полетела в парня, тот пригнулся, закрываясь мечом. - Возвращаешься спустя столько времени и говоришь "привет"?!
- Ну да, я всего лишь уничтожил поганый крестраж, подумаешь.
Кабак, егеря, палочка. А затем странный шар света, позвавший его по имени голосом Гермионы.
-... А потом я встретил лань, и она привела меня к Гарри, - в доказательство сказанных слов Рон поднял руки, в них были зажаты меч Годрика Гриффиндора и раскрытый, сломанный медальон.
Гермиона словно обессилела, нечего было сказать против. Подумать только, ещё один крестраж уничтожили мечом Гриффиндора. Рон вернулся, целый и невредимый. Больше не будет ссор на почве сильного голода и тяжести медальона, никакой ревности к ней. Но и Гермиону можно было понять: столько времени шляться, черт знает где, оставив без весточки и намёка на дальнейшие планы.
Нужно было ещё немного времени вернуться в себя, переварить все произошедшее. В течение следующих часов они сидели порознь: Гермиона вызвалась дежурить и просидела у палатки до самого вечера.
Когда небо едва начало темнеть, девушка вспомнила вчерашнюю галлюцинацию: Северус. Судя по описанию мальчиков, они видели патронус - лань. Только чей? Как известно, патронус отражает самые сильные чувства человека, и его не создать, если эти чувства тёмные. Самое светлое, что имеет в своём распоряжении человек, это любовь. И единственный, кто мог призвать патронус там - директор. Живой, это уже хорошо. Но покоробила её женская гордость и лёгкий отголосок ревности, ведь лань никак не могла бы ассоциироваться с Гермионой, так что вывод напрашивался лишь один - все, что было на шестом курсе, не так уж и важно. Девушка смахнула слезы, отгоняя этим жестом и свои воспоминания.
Стоит вернуться к более насущным проблемам. Странные видения Гарри; странный знак, следующий повсюду; оставшиеся крестражи, которые могут прятаться повсюду и оказаться чем-угодно.
Из палатки раздался страшный гул. Гермиона вздрогнула и тут же крикнула:
- Что у вас там происходит?
- Ничего! - Тут же ответили парни, вторя друг другу.
Ещё немного посидев на улице, девушка решила вернуться в палатку, становилось морозно и воспоминания с каждой секундой донимали все сильнее.
- Думаю, нам стоит навестить Ксенофилиуса Лавгуда.
Оба лица удивлённые, но крайне одобрительно кивающие. Так странно осознавать, что находясь в здравом уме, Рон не собирается с ней спорить. Действительно, все может быть хорошо. Все будет хорошо.
***
Война во многих смыслах как проверка человека на прочность. Кто-то сойдёт с ума от горя или давления врага через близких. А кто-то сможет выстоить врагу и возрасти над ним. К сожалению, Ксенофилиус Лавгуд, доброй души человек со своими причудами, не смог противостоять пожирателям. Его дочь похитили за то, что "Придира" поддерживала Гарри Поттера даже в тяжёлые времена. Как ни печально, пожиратели всеми силами пытались заглушить единственный источник света в этой тьме.
Мистер Лавгуд выдал Поттера в руки пожирателей. Жалящее заклятие исказило его лицо до ужаса, никто не смог бы узнать золотого мальчика. Никто, кроме бывшего однокурсника и все ещё врага. Враг ли он ему? Драко Малфой, конечно же, узнал Поттера, но не выдал. На вопрос "почему" вряд ли кто-то сумеет ответить.
"Грязнокровка" - самое мерзкое прозвище для тех, у кого родители магглы - было вырезано на бледной коже Гермионы. Это сопровождалось страшными, почти нечеловеческими криками. Рональд не мог это слушать, рванул спасать любимую так отчаянно и безрассудно. Смерть одного домовика оказалась ценой к спасению собственных. Скольких ещё потеряем в этой войне, какой выйдет счёт?
Ограбление одного из самых богатых хранилищ банка Гринготс пошло под откос, ведь о побеге из банка с Крюкохватом никто не договаривался, как и о чарах против воров не упоминал гоблин. Также в сейф добавили чары умножения - все, чего вы коснетесь, тут же умножиться - добавили неспроста! И верно, крестраж был оставлен в самом высоком углу сейфа, скрытый за множеством кубков и украшений. Из всей кучи размножившихся предметов Крюкохват выудил так нужный ребятам предмет и крикнул: "Чашу за меч!" Так что реликвию гоблинской работы пришлось менять на часть души Тёмного лорда.
Побег из банка был самой безумной идеей великой троицы - полет на драконе над Лондоном без возможности укрыться или защититься - стал чистой воды импровизацией и довольно успешной. Правда, лорд такого не одобрил, он был в бешенстве, в страхе за собственную жизнь, её непоколибимую по частям разрушал Поттер! Потому важной задачей стало сохранить последние крестражи, пребывающие вдали от любопытных глаз в магической школе.
Трансгрессия в деревушку Хогсмид, встреча с братом Альбуса, который провел ребят в Хогвартс оказались довольно неожиданными. Аберфорт показал пример человека, который никогда не сдавался, хоть и не доверял своему брату во многих его делах. Замок встретил радостно, не смотря на тяжесть предстоящей войны. Один из последних крестражей найден, уничтожен, тот-кого-нельзя-называть рассвирипел, жаждал крови и сохранения жизни своей ненаглядной душеньки. Ведь человек с раздробленной душой - самый отчаянный человек, коих ещё поискать.
Очередное видение тёмного лорда привело ребят к лодочной станции. Привело через все те препятствия, что преодолевали за время учёбы: здоровый тролль, множество пауков размером с человека, дементоры. Против них выступали и домовики во главе с Кикимером, и шары профессора Трелони - в общем, каждый, кто способен был воевать за свою школу и за своих родных. Вот только за директора не смогли заступиться в решающий момент. Скользкий голос Волан-де-Морта уступил тихому вкрадчивому баритону Снейпа. У Гермионы перехватило дыхание и защемило в сердце, пока они стояли у одной из стен станции, вслушиваясь в разговор. "Эта палочка не подчиняется мне, ты обезоружил Дамблдора в ту ночь. Северус, ты служил мне верой и правдой. Палочка подчиняется тебе, так что я должен убить тебя" - шептал склизкий голос. Из его же уст раздалось обездвиживающее и голос стал мягче: "Нагайна, ужин". Лорд ушёл, оставив своего верного подданого подыхать без возможности выбраться. С первой же возможности ребята ринулись к нему, Гарри припал пред мужчиной на колени в попытках остановить кровь. Тёмные пряди сильно растрепались. Из шеи вытекала кровь, из человека вытекала жизнь. Слезы заструились по лицу Северуса, не совсем обычные прозрачные - а серебряные с матовым отливом. - Собери, собери их! - Из последних сил прохрипел мужчина, указывая на слезы.
- Дайте мне что-нибудь: склянку, пузырек, что угодно! - Голос Гарри сорвался на крик. Гермиона встрепенулась, тут же залезла в свою сумочку, расшитую бисером, выудила пробирку и отдала другу. Тот собрал воспоминания, слушая наказ взглянуть на то, каким был, Северус. Гермиона же словно находилась в тумане, её любимый умирал практически на его руках, а она ничего не делала!
- У тебя её глаза, - почти прошептал он. Глаза любимой Лили - казалось, это последнее, что он видит в своей жизни. На последних вспышках в голове Северус ощутил, как мальчик отошёл от него, и почуял приближение смерти. Какие-то шаги отдалялись, Лили звала к себе из темноты. Но затвердевший и так звонко раздавшийся голос обрушил план спокойно умереть: "Ну уж нет, Северус, ты ещё станцуешь со мной!"